Германское консервативное сопротивление и «еврейский вопрос»

Полковник Клаус фон Штауффенберг
(слева, пожимает руку Гитлеру) вскоре
возьмет на себя роль «мотора» заговора
20 июля 1944 года против фюрера. 
Фото Федерального архива Германии

Существует мнение, что политика нацистской Германии, ее союзников и пособников по преследованию и массовому уничтожению евреев (обозначаемая термином Холокост) не затрагивала большинства немцев: о геноциде евреев в Третьем рейхе они якобы ничего не знали. Так ли это было на самом деле?

Услужливая диктатура

«Скрепами» Третьего рейха был не только террор, но и идеология национал-социализма, основанная на идее «превосходства арийской расы». Миф расы был основан на социал-дарвинизме, лженаучной теории биологического неравенства рас и евгенике. Для достижения господства «высшей» расы «неполноценные» расы подлежали уничтожению. Интересы «арийской» («нордической») расы объявлялись нацистскими идеологами и пропагандистами высшей ценностью.

Нацистская расистская идеология была тотальной, а крайний антисемитизм – одной из ее сущностных характеристик. Как отмечал немецкий филолог и писатель еврейского происхождения Виктор Клемперер, «в сознании немецкого обывателя антисемитизм и расовое учение – это синонимы».

Но большинство «простых немцев» поддерживало преступный нацистский режим не только потому, что он льстиво причислял немцев к «высшей» расе – расе господ. Гитлер и его Национально-социалистическая германская рабочая партия строили «национальный социализм» – социальное государство для «высшей» расы.

Гейдельбергский профессор Гётц Али (ФРГ) характеризовал Третий рейх как «услужливую диктатуру»: нацисты покупали лояльность немецкого «маленького человека», перераспределяя в его пользу собственность уничтожаемых по всей Европе евреев и давая каждому члену «германского народного сообщества» возможность обогащаться в ходе военных компаний. Историк считает, что беспрецедентный экономический подъем в Третьем рейхе был следствием изъятия собственности германских и европейских евреев, а также ограбления оккупированных территорий. Другими словами, уничтожение евреев было важнейшим инструментом государственной социальной политики. «Холокост, – утверждает Гётц Али, – остается непонятым, если не анализируется как самое последовательное массовое убийство с целью грабежа в современной истории».

Для «простых немцев» не было секретом, что нацисты стремились к «всеобщему» и «окончательному» решению «еврейского вопроса». Под первым понималось полное изгнание евреев из Германии. Под вторым – поголовное уничтожение европейских евреев.

Петербургский историк Олег Пленков подводит общий итог гонений и убийств немецких евреев нацистами: из 500 тыс. немецких евреев из Третьего рейха эмигрировало 278 тыс. Эмиграция, впрочем, не всегда спасала от Холокоста. Число уничтоженных нацистами немецких евреев колеблется между 160 тыс. и 195 тыс.; около 15 тыс. евреев, будучи в браках с немцами, пережили войну; менее 6 тыс. смогли пережить концлагеря; около 5 тыс. всю войну нелегально скрывались в Берлине, Вене и других больших городах.

Уничтожение евреев наряду с завоеванием жизненного пространства для «высшей расы» было одной из главных целей развязанной нацистами Второй мировой войны. Оно продолжалось даже тогда, когда Красная армия уже находилась в 80 км от центра Берлина. Последний эшелон с евреями в концлагерь Терезиенштадт был отправлен 27 марта 1945 года с берлинской железнодорожной станции Грюневальд: до краха Третьего рейха оставалось чуть больше месяца.

Но все же среди немецкого народа было меньшинство, которое, спасая евреев, рисковало жизнью и оказывало сопротивление гитлеровской диктатуре. По распоряжению тайной государственной полиции (гестапо) от 24 октября 1941 года немцев, уличенных в помощи евреям, отправляли в концлагерь, что нередко заканчивалось их гибелью. Мужчин обычно наказывали строже, чем женщин. С приближением краха Третьего рейха свирепость нацистов нарастала.

На оккупированных немцами территориях Советского Союза и Польши расплата за «пособничество евреям» была однозначной – смертная казнь. Нацистское руководство стремилось представить помощь немцев евреям не как сознательное сопротивление политике преследований и геноцида, а как аномальное поведение отдельных «оторванных от нации и введенных в заблуждение людей». По мнению бывшего руководителя Центра исследований антисемитизма Технического университета Берлина Вольфганга Бенца, случаи помощи немцев евреям были единичными. Однако этих случаев было не так уж мало, и каждый из них был проявлением сопротивления нацизму.

По данным израильского национального мемориала Катастрофы (Холокоста) и Героизма Яд Вашем на 1 января 2020 года, из 27 712 человек, причисленных к Праведникам народов мира за спасение евреев, граждан Германии было 638.

Мотивы, которыми руководствовались немцы, помогавшие евреям, были разными. Одни спасали своих родственников, друзей и знакомых. Другие имели положительный опыт общения с евреями и считали нужным им помочь. Третьи из гуманистических соображений отвергали нацистский геноцид евреев. Четвертые действовали из морально-религиозных убеждений и «восстания совести».

Трудная этика

Этические мотивы играли особую роль во внутригерманском Сопротивлении. Пастору и ученому-теологу Дитриху Бонхёфферу принадлежали слова, которыми руководствовались участники заговора против Гитлера: «Попытка убрать Гитлера, даже если бы это означало убийство тирана, была бы, по сути, делом религиозного послушания; новые методы угнетения со стороны нацистов оправдывают новые способы неповиновения… Если мы утверждаем, что мы христиане, нечего рассуждать о целесообразности. Гитлер – это антихрист». Бонхёффер объявил долгом Церкви заступиться за евреев, ибо Церковь, отступившаяся от евреев, перестанет быть Церковью Иисуса Христа.

Однако немцы – участники оппозиции Гитлеру не были ни идеальными героями, ни святыми. Некоторые оппозиционеры-военные первоначально разделяли идейные установки Гитлера по ведению истребительной войны против СССР. Например, казненный в 1944 году за участие в заговоре против Гитлера генерал-полковник Эрих Гёпнер в 1941 году накануне нападения Германии на СССР в инструкции по подчиненной ему 4-й танковой группе (она была разбита зимой 1941 года под Вязьмой) подчеркивал: «Война против России – один из важнейших этапов борьбы за существование немецкого народа. Это древняя битва германцев против славянства, защита европейской культуры от московитско-азиатского нашествия, оборона против еврейского большевизма. Цель этой войны – разгром сегодняшней России, поэтому она должна вестись с небывалой жестокостью».

Известны высказывания участников заговора против Гитлера, свидетельствующие, что, хотя заговорщики не одобряли уничтожение евреев, но все же относились к евреям как к «чужакам». Они полагали, что немецкие евреи должны получить статус иностранцев, которых следовало бы удалить за пределы рейха.

Впрочем, некоторые деятели консервативного Сопротивления меняли свое отношение к еврейскому вопросу. Пример тому – один из главных идейных руководителей заговора против Гитлера – бывший обер-бургомистр Лейпцига Карл Фридрих Гёрделер.

Поводом к отставке Гёрделера с поста обер-бургомистра в апреле 1937 года стал такой случай: в ночь с 9 на 10 ноября 1936 года, когда обер-бургомистр находился в отъезде по служебным делам, был снесен стоявший перед концертным залом «Гевандхаус» памятник основателю лейпцигской консерватории Феликсу Мендельсону-Бартольди (внуку философа Мозеса Мендельсона). Памятник снесли по указанию заместителя бургомистра, который занимал важный пост в нацистской партии и, согласно партийной линии, боролся не только с евреями, но и с памятниками им. Все усилия Гёрделера вернуть памятник знаменитому композитору и дирижеру оказались тщетными; обер-бургомистр Лейпцига ушел в отставку.

В отличие от гитлеровского «окончательного решения еврейского вопроса», Гёрделер предполагал сделать всех евреев гражданами нового государства в Палестине и поддержать сионистскую эмиграцию. В этом его позиция совпадала с политикой сионистов по созданию «еврейского очага в Палестине».

Как отмечал немецко-канадский историк Петер Хофман, «Гёрделер всегда приводил все возможные аргументы в пользу смягчения преследования евреев». По мнению Хофмана, Гёрделер был сторонником «исключений» из расовых законов, которые позволили бы почти всем немецким евреям сохранить германское гражданство.

В конце жизни Гёрделер осознал иллюзорность своих взглядов на немецко-еврейский вопрос. После того как 8 сентября 1944 года имперский «народный суд» приговорил Гёрделера к смертной казни, он составил политическое завещание – «Меморандум приговоренного к смерти». Гёрделер писал о «скотском убийстве миллиона евреев» и о трусости немецкого общества, не желавшего верить в происходящее. В тюремной камере накануне казни Гёрделер написал слова, на которые мало кто из немцев мог тогда осмелиться: «Вероятно, Господь карает весь немецкий народ, даже невинных детей, за то, что мы позволили уничтожать евреев, не пошевелив пальцем в их защиту… Я прошу мир принять нашу мученическую судьбу как жертву за немецкий народ».

Среди спасателей евреев были немецкие офицеры, которые действовали вопреки преступным приказам и директивам командования. «Я все время задаю себе вопрос: «Как это могло случиться?» Есть только одно объяснение. Люди, которые могли пойти на то, чтобы отдать такие приказы, полностью утратили чувство моральной ответственности, полностью отошли от Бога, погрязли в эгоизме и самом низменном материализме. Когда в прошлом году совершались те ужасные убийства евреев, резня, жертвой которой стали женщины и дети, я уже точно знал, что войну мы проиграем», – писал 14 февраля 1943 года в своем дневнике капитан вермахта Вильгельм Хозенфельд.

Об отношении Хозенфельда к еврейским погромам в Варшаве свидетельствует его дневниковая запись от 13 августа 1942 года: «Какие же мы трусы, если молчим, когда такое творится. Вот почему кара за это падет и на нас, и на наших невинных детей, потому что, допуская такие преступления, мы становимся их соучастниками».

Среди спасенных Хозенфельдом евреев, чудом выживших после подавления восстания в варшавском гетто в 1943 году, был пианист и композитор Владислав Шпильман. Хозенфельд не только приносил Шпильману одежду и еду, но и спрятал пианиста в надежном укрытии: на чердаке здания штаба обороны Варшавы. «Я пытаюсь спасти каждого, кого можно спасти», – писал Хозенфельд 23 августа 1944 года.

В январе 1945 года Хозенфельд попал в советский плен. Его приговорили к 25 годам заключения за военные преступления. В 1952 году после четырех инсультов он умер в лагере военнопленных под Сталинградом. Все это время спасенные Хозенфельдом люди пытались как-то помочь ему, а после смерти – добиться его реабилитации. Удалось это только после выхода в прокат фильма режиссера Романа Полански «Пианист» в 2003 году. В 2009 году Яд Вашем признал Вильгельма Хозенфельда Праведником народов мира.

В ряде случаев спасатели-офицеры, угрожая применить против эсэсовцев и полицаев оружие, препятствовали депортации евреев в лагеря уничтожения. Так, в июле 1942 года военный комендант польского городка Пшемысль майор Макс Лидтке и его заместитель обер-лейтенант Альберт Баттель приказали подчиненным им солдатам блокировать мост через реку Сан, чтобы помешать эсэсовцам вывезти евреев из гетто Пшемысля в лагерь уничтожения Бельжец. Лидтке заявил офицеру СС: «Если вы вступите на мост, я прикажу открыть огонь». Баттель распорядился ночью свезти 90 еврейских рабочих с семьями (всего 240 человек) во двор комендатуры, где солдаты вермахта охраняли их от СС. Всего же Лидтке и Баттелю удалось воспрепятствовать депортации в лагеря уничтожения более 2500 обитателей гетто Пшемысля.

Спасением евреев занимались и офицеры военной разведки и контрразведки (абвера), связанные с антигитлеровским Сопротивлением. После нападения Германии на Польшу майор абвера Эрнст Блох получил от своего шефа адмирала Вильгельма Канариса секретное задание: «Вы поедете в Варшаву и найдете самого ультраеврейского раввина на свете, ребе Йосефа Ицхака Шнеерсона, и спасете его. Его ни с кем не перепутать: он – вылитый Моисей». Блох вывез Шнеерсона с семьей и учениками – всего 17 человек – из Польши через свободную тогда еще Латвию в нейтральную Швецию, где они сели на трансатлантический лайнер и благополучно прибыли в Нью-Йорк.

Берлинский историк Винфрид Майер считает, что об операции по спасению любавического ребе кроме ее инициатора Канариса знал рейхсмаршал Герман Геринг: «У Геринга и Канариса был общий интерес – оба не хотели, чтобы война в Польше переросла в мировую войну: они надеялись, что Рузвельт ради сохранения мира организует переговоры между Германией и Великобританией. Они были готовы спасти ребе Шнеерсона, чтобы оказать услугу американскому правительству».

Спасение от катастрофы

В современной ФРГ принято назвать неудавшийся военный путч 20 июля 1944 года «восстанием совести». Деятели 20 июля 1944 года стали олицетворением гражданского мужества немногих представителей консервативных элит, которые ради спасения родины нарушили присягу Адольфу Гитлеру. Полковник Клаус фон Штауффенберг, взявший на себя роль «мотора» заговора 20 июля 1944 года, накануне покушения на Гитлера сказал своему брату Бертольду: «Тот, кто найдет в себе мужество сделать это, войдет в историю как предатель. Но если он откажется это сделать, он станет предателем перед своей совестью».

По одной из версий, неприятие нацистского антисемитизма проявилось у Штауффенберга еще до войны, в 1938 году, когда он стал свидетелем еврейских погромов в Германии – «Хрустальной ночи». Однако письма графа жене Нине, урожденной баронессе фон Лерхенфельд, позволяют в этом усомниться. В одном из них, относящемся ко времени боевых действий 1939 года в Польше, Штауффенберг отмечал: «Население – невероятный сброд. Много евреев и полукровок. Этим людям хорошо, когда ими управляешь кнутом. Тысячи заключенных пригодятся для сельского хозяйства Германии. Они трудолюбивы, послушны и нетребовательны». Эти слова говорят об аристократическом антисемитизме Штауффенберга. В этом нет ничего удивительного: неприятие евреев в германском офицерском корпусе было традиционным и распространенным явлением. Но одно дело – высокомерное отношение к евреям немецкого аристократа, другое – нацистское «окончательное решение» еврейского вопроса.

Преступления нацистов, совершенные на советской земле, в частности преследование евреев, убедили Штауффенберга, что война, которую ведет Гитлер, «является бессмысленным преступлением». Августовской ночью 1942 года, за полгода до катастрофы вермахта под Сталинградом, в полевом штабе Верховного командования сухопутных сил в Виннице состоялась дружеская беседа Штауффенберга с майором Иоахимом Куном. Штауффенберг утверждал: «Ежедневные доклады подчиненных штабов говорят об отношении германских гражданских властей к населению в оккупированных странах, об отсутствии каких-либо политических целей для порабощенных народов, о преследовании евреев – все это в совокупности показывает, что утверждение Гитлера о том, что война несет переустройство Европы, является лживым. Таким образом, эта война для нас нежелательна, к тому же ее ведут так, что даже по оперативным и организационным причинам ее нельзя выиграть, не говоря уже о том, что с того момента, когда была сделана ошибка объявления войны России, эту войну нельзя было выиграть даже при самом искусном руководстве. Следовательно, эта война является бессмысленным преступлением… Если войну больше нельзя выиграть, то нужно сделать все, чтобы спасти германский народ. А это, в свою очередь, возможно лишь путем быстрого заключения мира, причем сейчас, когда мы еще располагаем силами».

Убийство 20–21 октября 1941 года эсэсовцами из «айнзацгуппы Б» всего еврейского населения белорусского города Борисова стало решающей причиной участия в Сопротивлении нацистскому режиму для графа Генриха фон Лендорф-Штайнорта, который в 1941 году был адъютантом командующего группой армий «Центр» генерал-фельдмаршала Федора фон Бока. Лендорф-Штайнорт, будучи в отпуске на родине, рассказывал жене о преступлениях СС: «Я принял окончательное решение вступить в ряды Сопротивления. Нас целая группа у фон Бока». (За участие в заговоре против Гитлера Лендорф-Штайнорт был повешен в берлинской тюрьме Плётцензее 4 сентября 1944 года.)

Практическим руководителем этой группы приближенных фон Боку офицеров был полковник генерального штаба (с 1 июня 1944 года генерал-майор) Хеннинг фон Тресков, начальник оперативного отдела штаба группы армий «Центр» (офицер «1а») и племянник фон Бока.

Расправа над евреями в Борисове, о которой узнал уполномоченный абвера при штабе группе армий «Центр» полковник барон Рудольф-Кристоф фон Герсдорф, развеяла его последние сомнения в необходимости борьбы против Гитлера. В начале декабря 1941 года Герсдорф говорил своему другу Трескову: «У меня создалось впечатление, что расстрелы евреев, военнопленных и комиссаров осуждаются офицерским корпусом повсеместно… Расстрелы рассматриваются как позорящие честь германской армии, в особенности ее офицерского корпуса. Виновен в этом только один человек – и вы отлично знаете кто».

Историк Винфрид Хейнеман (ФРГ) отмечал: «Тресков и Герсдорф… знали о бесчинствах, творимых немецкими солдатами, об убийствах, совершаемых СС, об ответственности вермахта за соучастие в военных преступлениях… Чтобы положить конец бессмысленным жертвам немецких солдат, а также прекратить преступления против русских и евреев, нужно убить Гитлера и полностью устранить нацистский режим».

Тресков много раз, правда безрезультатно, пытался убедить своего дядю фон Бока заявить официальный протест против приказов «О комиссарах» и «Об особой подсудности войск в районе проведения операции «Барбаросса». «Если нам не удастся побудить фельдмаршала Браухича (главкома сухопутных сил. – Б.Х.) предпринять, даже пустив в ход весь свой авторитет, все возможное для того, чтобы отменить эти приказы, Германия окончательно потеряет свою честь, а это будет давать себя знать на протяжении сотен лет. Вину за это возложат не на одного только Гитлера, а и на вас и на меня, на вашу жену и на мою, на ваших детей и на моих», – говорил Тресков своему товарищу Герсдорфу.

21 марта 1943 года Герсдорф попытался совершить патриотический суицид – взорвать себя в берлинском цейхгаузе вместе с Гитлером и тем самым спасти Германию от гибели, а мир – от величайшего преступника, развязавшего Вторую мировую войну. Но это покушение, как и другие, сорвалось.

Тресков утверждал, что принесенная Гитлеру присяга больше не имеет силы. «Разве это не удивительно, что… в генеральном штабе германской армии… обсуждают, как лучше убить главу государства! И все-таки это единственное решение, чтобы спасти немецкий народ от величайшей катастрофы во всей его истории».

После провала покушения на Гитлера 20 июля 1944 года Тресков, один из организаторов заговора, не стал ждать ареста и взорвал себя гранатой. Бонхёффер, Канарис, Остер и Донаньи были повешены нацистами 9 апреля 1945 года в концлагере Флоссенбург.

Таким образом, «еврейский вопрос», который изначально не был в центре внимания антигитлеровской фронды небольшой части немецких политиков и военных, в связи с нападением Германии на СССР и началом массового уничтожения нацистами европейских евреев стал одним из главных в немецком антигитлеровском Сопротивлении. Спасение европейских евреев от уничтожения напрямую связывалось с успехом военного государственного переворота, направленного против Гитлера и его клики. Заговор небольшой части немцев против Гитлера окончился 20 июля 1944 года провалом, что еще больше ожесточило нацистский режим, который даже в канун своей гибели продолжал убивать евреев. 

Источник: ng.ru