Горбачев: неоцененная потеря

Фото Reuters

Умер последний Генеральный секретарь КПСС и первый президент СССР Михаил Сергеевич Горбачев, человек искренний и честный, не наживший ни вилл, ни яхт, ни миллиардных счетов, как и бывшие западные политики, чьи доходы рассматриваются под микроскопом, зарабатывал лекциями, интервью, даже рекламируя пиццу. К тайной кассе КПСС и КГБ, исчезнувшей к 1992 году, он не мог иметь отношение, о чем оговорился в 2010 году бывший председатель правления Госбанка СССР Виктор Терещенко. Придя во власть, генсек действовал по цитате из «Кавказской пленницы»: «Жить — хорошо! А жить хорошо ещё лучше!» Для начала требовалась демилитаризация экономики, сокращение армии и военных расходов, прекращение войны в Афганистане. Помог немецкий пацифист Матиас Руст, приземлившись на спортивном самолете на Красной площади, война закончилась, договоры о сокращении стратегического оружия с США подписали, но врагов из числа советских ястребов Михаил Сергеевич нажил много и они стали костяком ГКЧП.

Как все начиналось

В 1980 году Горбачев стал самым молодым членом Политбюро, но никто и помыслить не мог, что через пять лет он возглавит партию и страну. Вернёмся еще на 15 лет назад. Неразговорчивый премьер Косыгин, не звавший в светлое будущее, а старавшийся таким сделать настоящее, вместе с харьковским экономистом Либерманом в 8-й пятилетке ввели «нэпмановские» реформы, давшие ошеломительные результаты, но оставлявшие не у дел многие тысячи чиновников, а так недалеко и до… Кремлевским старцам «помогла» «Пражская весна»,- демократия рванула в Чехословакии, но гайки советского авторитаризма закрутили и в Москве. Новые миллиарды долларов от экспорта нефти с Самотлорского месторождения пошли на производство тысяч танков и ракет, ставших металлоломом уже после правления Горбачева, а вот милитаризированная экономика привела к продаже по карточкам все и вся, от сигарет и водки, пустым полкам магазинов.

Ошибка Михаила Сергеевича в том, что за счёт гласности он убеждал народ в необходимости перестройки или реформирования советской экономики. То, что это невозможно и ему, и миллионам воспитанников советской власти стало очевидно только в августе 1991 года, но далеко не всем. Моисей 40 лет водил по пустыне израильтян, изживая из них чувство рабства. «Homo soveticus» помочь в преодолении перед властью чувства страха и верноподданичества было некому, поэтому идеология возвращается на круги своя.

К середине 80-х западные лидеры привыкли приезжать в Москву на помпезные похороны очередного генсека. Их некрологи поражали. Главные слуги народа, превозмогая десяток болезней, руководили гигантской страной до испускания духа. Ожидаемая смерть Черненко даже в Кремле вызвала чувство стыда за механизм преемственности власти и подковёрный сговор Громыко, Лигачева и Горбачева привел к власти последнего, говорившего, пусть и не слишком аргументированно, но без запинок и бумажки. Новый генсек почистил Политбюро от соперников, ввел Зайкова и Рыжкова, национальных лидеров Алиева, Кунаева, Шеварднадзе, но за исключением нового идеолога Яковлева никто из них был не в состоянии прыгнуть выше планки советских преобразований. Если бы сам Михаил Сергеевич помнил, что в первую очередь он внук репрессированных, а полученное им университетское образование не достижение социализма, а норма для развитых демократических стран, то тогда проводимые им реформы не были половинчаты. С одной стороны, отмена 6-й статьи Конституции о главенстве коммунистической идеологии, а с другой продолжение строительства социализма пусть и с «человеческим лицом». Возможно, прочти тогда он следующий абзац статьи, его бы мировоззрение изменилось куда раньше, чем 19 августа 91-го, ведь на 20-е было намечено подписание Союзного договора, а ближайшие соратники генсека его предали, объявив недееспособным. Михаилу Сергеевичу, ратовавшему за рыночные и демократические реформы, следовало провести не просто чистку чиновничества и силовиков, а люстрацию, но этого не было сделано и позднее.

Опасная суть большевизма

Бывший чекист Андропов у смертного одра Брежнева. Тот спрашивает:

— Юра, а кто будет после меня?

— Я.

— А если народ не пойдет за тобой?

— Тогда он пойдет за вами.

Богатое прошлое советской власти убеждает в возможной реальности анекдотического диалога. Что делают пауки в банке, всем известно, а крысы в замкнутом пространстве – знают немногие. В 30-х советские моряки, поставлявшие из России зерно, страдали от обилия крыс. В Марселе за чашкой рома они поделились проблемой с иностранными собутыльниками и узнали секрет. Утром улов из крысоловок не выбросили за борт, а поместили в чан на палубе. Иногда из него слышался визг — одним серым собратом стало меньше. Вскоре осталась ненавидящая троица, затем от одного лишь клок шерсти. Утром выяснилось – сильнейший уже позавтракал, став «королем». Новоиспеченный самодержец, повертевшись на палубе, рванул в трюм. Началось невообразимое, писк и визг, крысы укрывались в каютах, а в ближайшем порту рванули на берег, хотя корабль тонуть не собирался. Крысоед стал крысодавом и расправлялся с сородичами не ради собственной жизни, а ради абсолютной власти над ними. Матросы осознали, на что способна неподконтрольная сила, захватив власть, как большевики в России.

Внутрифракционная борьба в большевистском руководстве уже велась после смерти Ленина не на жизнь, а насмерть, и закончилась безоговорочной победой Сталина. Осознав это, оппозиционеры топили соратников без всякой жалости. Любимец партии Бухарин, как его называл Горбачев, писал Генеральному прокурору Вышинскому: «Что расстреляли собак (Зиновьева и Каменева) страшно рад». Старый ленинец Пятаков, уже находясь в застенках НКВД, просил Сталина дать ему возможность расстрелять всех приговоренных. Не помогло.

Распад Союза нерушимого

С завершением Мировой войны кроме Британской распались остальные империи. Большевики, победив в Гражданской войне, почти собрали Российскую империю в СССР, а позже Сталин мощью РККА и всесилием НКВД вернул и западные территории. Ещё Ленин определил границы союзных республик во многом произвольно, предоставив декларативное право на независимость. Управляла ими местная партэлита, назначаемая Москвой и контролируемая спецслужбами. Махровая коррупция и воровство чиновников тоже шли через столицу, а гласность их хотя бы частично вскрыла. Горбачевские реформы давали самостоятельность, а вот в демократии, подрывавшей незыблемость их власти, элиты не нуждались, за исключением Прибалтики. Михаил Сергеевич метался, убеждая подписать новый союзный договор, а республики одеяло власти тянули на себя. Разваливающаяся КПСС провела референдум о сохранении обновленного СССР, а точнее собственной власти. По определению он был фейком. Как голосовавшие «за» более 100 млн жителей РСФСР могли заставить несколько миллионов прибалтов или грузин жить вместе? Те и проигнорировали предоставленное им право волеизъявления. Мина, заложенная Лениным о праве наций на самоопределение, переходящая из одной конституции в другую, была приведена в действие крохотной Эстонией.

В 90-м борьба за власть между реформатором-центристом Горбачевым и консерватором-ортодоксом Лигачевым достигли апогея, окраины — национальные элиты во главе с Ельциным — выжидали. Законспирированный удар ортодоксов Горбачев пропустил, потеряв поддержку части населения. В послевоенной Германии «экономическое чудо», возродив ее экономику, осуществил Людвиг Эрхард, имевший абсолютную поддержку канцлера Конрада Аденауэра. Возможно, Михаил Сергеевич действовал по аналогии, назначив 14 января 1991 года премьером Валентин Павлова, сторонника государственного капитализма, подготовившего комплексную реформу ценообразования с их постепенной либерализацией, сведшейся к обмену (конфискации) 50 и 100 рублевых банкнот, которые, по его мнению, могли быть только у хапуг — кооператоров, ведь обмен лимитировался 500 рублями с отметкой в паспорте. Люди, копившие на ценную покупку (автомобиль стоил 5000 руб.), годами ждавшие долгожданной очереди, потеряли почти все. Павлов убедил Горбачева 22 января подписать указ, благодаря которому изъяли 14 млрд рублей вместо ожидавшихся 80 — те, кто надо, своевременно получили информацию. Павлов предал президента вторично, примкнув к ГКЧП и возможно «реформа» имела целенаправленный характер его очернения. Несостоявшаяся реформа лишь убедила, что действующая экономическая модель исчерпана полностью и страна в экономическом тупике, из которого не может выбраться до сих пор.

Триггером краха СССР стал заговор руководства КПСС, правительства, армии и силовиков, которым не нашлось достойного места в новом союзном государстве. Об этом им стало известно благодаря тайной записи КГБ — встречи Горбачёва, Ельцина и Назарбаева, перед отлётом Михаила Сергеевича в Форос на отдых. Крючков объединил будущих ГКЧП-стов, прикрывшись коммунистическими лозунгами и риторикой, нерушимым единством братских народов, призвал их решительно действовать, но получилось как-то не очень. В книге «Кремлевский заговор» бывшего Генерального прокурора РСФСР Валентина Степанкова, то, что он посчитал нужным, описано, ну а больше мы вряд ли узнаем. После ареста бывший министр обороны Дмитрий Язов раскаялся и признал свои действия ошибочными, сказав, что заговорщики действовали спонтанно, и единого плана у них не было, иначе бы они не пропьянствовали всю ночь, находясь в эйфории скорой победы. Премьер Валентин Павлов во время пресс-конференции с трудом сидел на стуле, а новый глава СССР, Геннадий Янаев, не мог унять трясущиеся руки. Подчинённые Крючкова благоразумно их не поддержали и на 10 лет ушли в тень, не оказавшись вне закона.

Руководство ГКЧП для себя «добилось» камер в «Матросской тишине», в 93-м было амнистировано и затем неплохо устроилось, а вот КПСС — стержень на котором держалась СССР, была запрещена и страна вскоре рассыпалась. Союзным элитам централизованная власть была не к чему. Все усилия Горбачева по сохранению обновлённого, пусть и урезанного, Союза кончились его распадом, а он стал неработающим пенсионером. Эпоха перестройки закончилась, но остались гласность и свобода печати, многопартийность и ростки свободного рынка, люди созидания смогли выйти с кухонь на улицы.

Власть Михаил Сергеевич отдал как законопослушный демократ. А занявший его кабинет в Кремле, не скрывавший радости, республиканский лидер въехал, даже не дождавшись, пока прежний хозяин заберет личные вещи. Так кончилась эпоха, рожденная ставропольским комсомольцем, которую по позитивной значимости можно сравнить только с реформами царя — освободителя Александра II.

Источник: ng.ru