Как война рождалась. От Версаля до пакта

На фото встреча Вячеслава Молотова с Гитлером в ноябре 1940 года. Фото Chronik Verlag, Dortmund. 1989.

О предыстории 2-ой мировой войны написано много. Но с каждым еще одним юбилеем о ней вспоминают не только лишь историки и оставшиеся сейчас уже совершенно малочисленные участники, да и современные муниципальные деятели. То, что тема крайней мировой войны вплелась в ткань (мед. система клеток и межклеточного вещества, объединённых общим происхождением, строением и выполняемыми функциями) обсуждений сегодняшних глобальных фаворитов, гласит о многом. Их рвение опереться на прошедшее (хотя и не такое дальнее), пробы раскрыть закулисную сторону событий, осознать их, переосмыслить, а иногда и оправдать полностью явны. И это логично. Очень велико то историческое наследство, которое оставило опосля себя это наикрупнейшее событие ХХ века.

Обычно принято считать, что главные очаги данной войны (европейский и дальневосточный) формировались в 1930-е годы. И это вправду так. Но корешки ее, истоки этого масштабного мирового конфликта следует находить все-же в итогах войны иной – Первой мировой, которая окончилась в 1918 году, унеся с собой жизни 17 млн человек.

Версальское унижение

Как понятно, 1-ая глобальная война завершилась через недельку опосля падения кайзеровского режима и начала революции в Германии подписанием Компьенского перемирия 11 ноября 1918 года. Трудности послевоенного урегулирования и решение германской задачи решались уже на Парижской конференции, где и был разработан текст (Версальского) мирного контракта, навязанный Германии странами-победительницами. 

Естественно, тогда меж ними шли жестокие споры. Франция, ближний сосед и давнешний неприятель поверженного противника, добивалась наказать Германию по всей строгости: вынудить произвести оплату военные издержки, предлагала расчленить местность на части и отобрать колонии. Но ее партнеры по Антанте оказались наиболее человечны. Премьер-министр Великобритании Дэвид Ллойд-Джордж и президент США (Соединённые Штаты Америки — государство в Северной Америке) Вудро Вильсон (в особенности) сдерживали французского премьера Жоржа Клемансо, ослепленного нескрываемой ненавистью к давнешнему противнику.

В итоге окончательный текст мирного контракта с Германией, хотя и был плодом компромисса фаворитов и не учитывал ни представления побежденных, ни представления вновь образованных стран, оказался все-же нежданно ожесточенным ударом для германцев. В согласовании с ним страна объявлялась основным виновником развязывания войны и лишалась значимой части собственной местности в Европе. В итоге этих утрат в центре материка создавались германские национальные меньшинства, к положению которых особенное внимание проявляли стремительно становящиеся на ноги национал-социалисты. Ну и в самих германских анклавах во Франции, в Дании, в Чехословакии, в Польше, не говоря уже о Австрии, быстро распространялись нацистские идеи, рождались местные фюреры, на которых потом и стал опираться Гитлер, ловко манипулируя неувязкой германского единства.

Версальский контракт лишал Германию практически всех обычных атрибутов ее былого величия: части местности и населения, армии, флота, авиации, генерального штаба, военных училищ, оборонной индустрии, колоний. Позднее на нее налагались большие репарации, которые так и не были выплачены. Согласно условиям Версальского контракта, предусматривалось снятие всех ограничений на ввоз продуктов из стран-победительниц, вольный просвет авиации над территорией страны; реки Эльба, Одер, Неман и Дунай, также Кильский канал объявлялись вольными для интернационального судоходства в границах Германии. Само речное судоходство на ее местности ставилось под управление интернациональных комиссий. Над деньгами и экономикой страны также устанавливался контроль. 

Схожее урегулирование германской задачи воспринималось германцами как преднамеренное унижение. Не решая старенькых заморочек, оно создавало новейшие источники небезопасных противоречий, которые с течением времени безизбежно должны были проявить себя.

Сначало правые социал-демократы, сформировавшие новейшую германскую власть, ознакомившись с текстом документа, отказались его подписывать. Так он казался им несправедливым и страшным. Но позднее, под опасностью оккупации страны войсками Антанты, все таки подписали, заслужив в самой Германии репутацию «ноябрьских преступников», совершивших вероломный «удар кинжалом в спину» собственного страны. 

Конкретно Версальский мирный контракт, который возненавидели все немцы, стал источником неутихающего германского реваншизма, культивировавшегося в годы Веймарской республики. А сама теория «удара в спину» была весьма популярна в те годы. В согласовании с ней вся ответственность за неудачи германского народа опосля 1918 года возлагалась конкретно на правых социал-демократов («марксистов-евреев»), совершивших революцию, подписавших Компьенское перемирие и согласившихся на версальское унижение.

С того времени данная тема оказалась для германцев центральной. Конкретно вокруг нее формировалось все недовольство новенькими властями, которое аккумулировалось до этого всего в сохранившейся опосля ноябрьской революции старенькой кайзеровской дореволюционной среде – посреди монархистов, юнкеров, буржуазии, высшего потомственного офицерства, баварских сепаратистов.

Тем фавориты, вдохновляемые возможностью наказать виновника, сами взрастили собственного грядущего неприятеля. Так недальновидность, просчеты, нескрываемые жажда мести и ненависть к поверженному противнику, рвение ослабить и унизить его рождало в нем ответ – обиду и горечь по утраченному величию, а вкупе с ними и  чувство реваншизма, ставшее питательной средой для партии Гитлера. Уже одно это делало новейшую войну неминуемой. 

Нацизм

Конкретно эти условия благоприятствовали формированию и приходу к власти НСДАП – партии, появившейся в атмосфере безудержной демократии, дарованной Веймарской конституцией, партии, ставившей собственной целью отказ от Версаля и наказание «ноябрьских преступников». Правда, 1-ая попытка ее прихода к власти в ноябре 1923 года завершилась провалом. И это не сделалось нежданностью. «Пивной» путч Гитлера в Мюнхене был смешен и быстрее напоминал плохо отрежиссированный спектакль, все таки превращенный позднее нацистами в геройский подвиг отважной группы малочисленных германских патриотов.

Приговор суда и заключение, совпавшие с началом экономического подъема 2-ой половины 20-х годов, чудилось, не оставили от данной партии и следа. О ней запамятовали. А о самом Гитлере вспоминали как о случайном и необычном персонаже эры, рожденной ноябрьской революцией.

Но скоро нацизм возвратился. Этому содействовал мировой экономический кризис 1929–1933 годов, до максимума обостривший все германские противоречия. Прекращение наружной денежной поддержки и кредитования со стороны США (Соединённые Штаты Америки — государство в Северной Америке) привело к остановке германской экономики, которая не могла существовать без помощи других без наружной подпитки. За сиим последовали приостановка репарационных платежей и необычная безработица. Все это создавало новейшие доп условия для второго рождения нацизма, который с этого момента становится необычно пользующимся популярностью. 

Весь политический фокус Германии в 1929–1933 годах был сосредоточен на Гитлере – новеньком человеке, рожденном эрой Веймара, которого почти все современники стали принимать как необычный публичный парадокс, как личность, способную разрешить самые сложные задачи. Он обещал все: повредить кандалы Версаля, соединить всех германцев, возвратить отторгнутые местности и колонии, наказать «ноябрьских преступников», вернуть армию.

Кризис содействовал резвой политической радикализации страны. Германский электорат с этого момента стал концентрироваться вокруг 2-ух политических крайностей – нацизма и коммунизма, что безизбежно приводило к размыванию обычно влиятельного политического центра и его институтов. Социал-демократы и буржуазные партии на очах теряли свое воздействие, сдавая позиции последним силам. При этом благодаря демагогии, также использованию способов, практикуемых социал-демократами и коммунистами, нацисты вламывались в их же электоральную массу, перетягивали ее на свою сторону и весьма стремительно набирали обороты, завоевывая все новейшие и новейшие публичные ниши. 

Укреплению нацизма сначала 30-х годов содействовала общая слабость власти всей веймарской эры: ее бесхребетность, широкая словесная полемика, безбрежная демократия, позволявшая действовать на политическом поле всем (даже самым конструктивным) политическим силам, и как следствие этого – кабинетная чехарда, хаос и неуправляемость. 

Приход завоевавшего симпатии миллионов германцев Гитлера к власти в январе 1933 года и его политика раскрыли глаза практически всем. Нанося удары по институтам Веймарской республики (но не отказываясь от ее Конституции, преобразовавшейся в декорацию новейшего режима), преследуя и расправляясь с политическими противниками, фюрер смог стремительно монополизировать политическое место, используя НСДАП как основной инструмент всего механизма гос власти Третьего рейха. 

Успехи социально-экономической политики новейшего рейхсканцлера (экономический рост, ликвидация безработицы, расширение соц функций страны) вместе с гос пропагандой, опытным манипулированием массовым сознанием, огосударствлением личной жизни германцев, внедрением тоталитарного контроля над обществом и его милитаризацией, политическими репрессиями и культом Гитлера достигнули собственных целей: весьма стремительно германские мещанины стали принимать нацистов как спасителей, а его самого – как реального гения муниципального управления.

Совершенно говоря, все, что собирался созодать Гитлер в случае прихода к власти, он выложил в собственной (надиктованной в заключении опосля «пивного» путча) книжке «Моя борьба», которую, правда, не все сначала принимали серьезно. А меж тем она и есть тот основной документ, который открывал взоры и намерения нацистов еще в 20-е годы.

Его открытое неприятие парламентаризма, борьбы партий, ну и самой Веймарской республики, ненависть к евреям и патологический антисемитизм – все то, чем в излишке были пересыпаны странички этого самого издаваемого в 3-ем рейхе произведения, смешивалось с неприкрытым раздражением критериями Версаля и его вдохновителями: до этого всего Англией, Францией и США (Соединённые Штаты Америки — государство в Северной Америке). 

Отказ от выполнения критерий Версальского контракта  и выход Германии из Лиги наций в 1934 году открывали путь реваншистским устремлениям фюрера. Восстанавливать утраченные позиции Германии он намеревался как дипломатичными усилиями, так и военными. До начала войны ему удалось демонтировать версальскую систему и методом ультиматумов и переговоров умиротворенно включить в состав рейха Рейнскую демилитаризованную зону (1936), Австрию (1938), Судетскую область Чехословакии (1938), оставшуюся часть Чехии (1939), Богемию, Моравию и Клайпедский край Литвы (1939). 

Иллюзии умиротворения

Возникновение Адольфа Гитлера на политической сцене Германии, его неприкрытый радикализм, быстрое восхождение и приход к власти настораживали почти всех. В самой Германии все сомнения на этот счет перекрывались верой в то, что его сумеет надзирать ограниченное большая часть сформированного им кабинета (что оказалось ошибкой). 

Особенные чувства в связи с сиим появлялись в политических кругах Франции и Англии. Осознание того, что поверженный, некогда ослабленный противник может скоро сбросить кандалы и вновь перевоплотится в мощного и небезопасного неприятеля, стремительно обхватывало страны западной демократии. В их формировалось несколько ответов. 

1-ый был связан с деятельностью министра зарубежных дел Франции Луи Барту, стремившегося сделать систему коллективной сохранности в Европе с включением в нее СССР (Союз Советских Социалистических Республик, также Советский Союз — государство, существовавшее с 1922 года по 1991 год на территории Европы и Азии). Но его убийство в 1934 году изменило французскую внешнюю политику. С этого момента она стала следовать в фарватере курса на умиротворение Германии, курса, сформированного в Англии. 

Его создатель и проводник – британский премьер-министр Н. Чемберлен осознавал, что жажда мести, исходившая от фаворитов в 1918 году, ворачивается к ним через 20 лет бумерангом гитлеровского реваншизма. Конкретно потому он считал, что нужно действовать очень осторожно, к притязаниям Гитлера стоит отнестись с осознанием и проявить определенную уступчивость, которая в итоге удовлетворит его и обеспечит мир в Европе. Конкретно сиим разъясняется линия Чемберлена, проявлявшего изумительную покладистость в отношениях с будущим новеньким владельцем материка, на сотрудничество с ним. Он готов был на все, чтоб избежать войны, сохранить мир и обеспечить свою сохранность даже за чужой счет, соглашаясь при всем этом и на раздел Чехословакии в 1938 году (Мюнхенское соглашение), и на сточную канаву гитлеровской экспансии на Восток (в расчете на столкновение Германии и СССР (Союз Советских Социалистических Республик, также Советский Союз — государство, существовавшее с 1922 года по 1991 год на территории Европы и Азии) и их обоюдное ослабление).

Как оказывается, схожая некомпитентная уступчивость как метод сохранения мира в итоге обернулась против самого же Чемберлена и его союзников. Тогда не много кто осознавал всю опасность, к которой приводил хоть какой сговор с Гитлером. Фанатичный в собственных устремлениях фюрер, оказавшийся очевидно не тем, за кого себя выдавал в 1935–1939 годах, скоро сбросил маску, стал действовать наиболее решительно и перебежал к открытым захватам. Сначала апреля 1939 года им был утвержден план нападения на Польшу («Вайс»).

СССР (Союз Советских Социалистических Республик, также Советский Союз — государство, существовавшее с 1922 года по 1991 год на территории Европы и Азии) – один, постоянно один

Если исходить из того, что все ведущие страны, как пишет в собственной недавнешней статье В.В. Путин, «в той либо другой степени несут свою долю вины» за начало войны, то мы вправе задать вопросец: а в чем в таком случае был повинет Русский Альянс?  

Не стану приводить все резоны за и против либо упреки в адресок Сталина и тогдашнего русского управления. Они отлично известны. Скажу одно – по большенному счету вина СССР (Союз Советских Социалистических Республик, также Советский Союз — государство, существовавшее с 1922 года по 1991 год на территории Европы и Азии) состояла только лишь в том, что он просто был: со собственной централизованной экономикой, системой организации гос власти, политическими репрессиями, мыслью мировой революции и Коминтерном как инвентарем своей наружной политики и пр. Без Русского Союза сама глобальная конфигурация тех лет была бы принципно другой. Само существование страны, непохожего на все другие, уже безизбежно превращало его в интернационального изгоя и делало виновным.

Великобританию и Францию, естественно же, постоянно весьма настораживал Гитлер со своим неприкрытым антиверсальским реваншизмом, но, непременно, не наименее Гитлера их стращал и Сталин, все еще воспринимавший Запад как единое агрессивное целое и как и раньше не оставлявший надежды воплотить импульс Октябрьской революции за пределами Русского Союза.

СССР (Союз Советских Социалистических Республик, также Советский Союз — государство, существовавшее с 1922 года по 1991 год на территории Европы и Азии), страна – «осажденная крепость», никогда не имевшая надежных союзников и находившаяся во агрессивном капиталистическом окружении, была серьезно ограничена в собственных способностях роли в тех либо других коалициях и союзах. Потому оказавшийся в одиночестве Русский Альянс пробовал играться на обоюдных противоречиях меж западными государствами, безизбежно испытывая при всем этом задачи в определении предпочтений. Сталин, воспринимавший Гитлера как антисоветское орудие и продукт западной буржуазной демократии, все таки не мог провести четкую грань меж ними. Тем наиболее что политика умиротворения создавала призрачное чувство единства и взаимопонимания снутри Запада, того, что по сути не было.

В весеннюю пору и в летнюю пору 1939 года в европейских столицах велись три полосы параллельных переговоров, которые явились броским примером двойной игры, полного недоверия и обоюдных колебаний в надежности партнеров, царивших в межгосударственных  отношениях намедни войны. 

1-ая линия – англо-франко-советские переговоры в Москве, проходившие в критериях нарастания гитлеровской экспансии, в расчете на взаимодействие и компанию коллективного отпора агрессору. Они провалились по вине западных партнеров, которые, используя как инструмент давления на Гитлера, преднамеренно затягивали их, проявляя при всем этом очевидную неготовность и нежелание решать определенные задачи по созданию системы коллективной сохранности. Собственный вклад в этот провал занесла и ослепленная антисоветизмом и старенькыми обидами Польша, так и не соглашавшаяся в случае злости предоставить коридор для прохода Красноватой армии.

2-ая линия – англо-германские скрытые переговоры, которые велись через германского посла в Лондоне фон Дирксена, также закончились ничем: двум сторонам так и не удалось условиться о разделе меж собой сформировавшихся сфер воздействия (актуального места) и о изоляции СССР (Союз Советских Социалистических Республик, также Советский Союз — государство, существовавшее с 1922 года по 1991 год на территории Европы и Азии). Используя переговорный процесс как инструмент зондажа, обе стороны только ограничились взаимными озабоченностями.

3-я линия – советско-германские контакты, проводившиеся через германского посла в Москве графа фон Шуленбурга (в дальнейшем, к слову, участника комплота 1944 года против Гитлера) и закончившиеся определенным результатом: подписанием советско-германского пакта о ненападении – пакта Молотова–Риббентропа. 

Его скрытые протоколы фиксировали как разграничение сфер русского и германского воздействия в Европе, так и договоренности, касающиеся раздела Польши, в очередной раз ставшей заложницей и жертвой политики величавых держав, ну и собственного государственного эгоизма. 

В собственных действиях Сталин, принужденный пойти на пересмотр своей наружной политики и не располагавший широким диапазоном способностей, безизбежно наступил на грабли Чемберлена: стремясь избежать войны, он действовал по такому же сценарию – обеспечение своей сохранности за чужой счет. Игра на противоречиях партнеров, рвение столкнуть и тем ослабить их стали главными инструментами в предвоенной политике величавых держав.

Пакт, подписанный Молотовым и Риббентропом за недельку до начала 2-ой мировой войны, вот уже несколько десятилетий является предметом не столько историографических, сколько острых политических споров. При этом в центре этих обсуждений постоянно один вопросец: привел ли конкретно он к началу войны? 

Хоть какой человек, владеющий познаниями прошедшего и сформированным историческим сознанием, осознает, что этот пакт только окончил тот  непростой предвоенный период, во время которого началось складывание противостоящих группировок, совсем так и неоформленных. Сама же 2-ая глобальная война рождалась равномерно, ее предпосылки формировались не сходу, а в течение 2-ух десятилетий опосля окончания Первой. Она стала неминуемым результатом рокового стечения событий: исторических событий и закономерностей, человечьих амбиций и некомпитентных поступков, очевидных просчетов и неисправимых ошибок, самонадеянности и политического авантюризма.

Союзники поневоле

При всем этом непременно одно: пакт 1939 года, ставший крайним предвоенным большим событием в веренице событий 1920–1930-х годов, сблизил СССР (Союз Советских Социалистических Республик, также Советский Союз — государство, существовавшее с 1922 года по 1991 год на территории Европы и Азии) и Германию, превратив их во временных союзников, позже, правда, ставших непримиримыми неприятелями. С того времени начинается 1-ый и самый непростой (исходя из убеждений историографических оценок) в истории начавшейся войны период – период краткосрочного, но тесноватого сотрудничества 2-ух государств. 

Согласованные операции НКВД (Народный комиссариат внутренних дел СССР — центральный орган государственного управления СССР по борьбе с преступностью и поддержанию общественного порядка в 1934—1946 годах, впоследствии преобразован в МВД СССР) и гестапо по перемещению поляков с местности Восточной Польши, переселение германцев из Эстонии, Латвии и Литвы в 1939–1941 годах, совместные смотры и парады войск Красноватой армии и рейхсвера на полосы разграничения, обоюдные подарки Геринга и Ворошилова друг дружке в символ советско-германского боевого единства – все это происходило на фоне резкого сворачивания антигерманской и антифашистской гос пропаганды, которая до этого в излишке присутствовала на страничках русской печати.

Эти с трудом воспринимавшиеся перемены подкреплялись соответственной риторикой тогдашних русских управляющих. Так, в докладе председателя СНК СССР (Союз Советских Социалистических Республик, также Советский Союз — государство, существовавшее с 1922 года по 1991 год на территории Европы и Азии) и народного комиссара зарубежных дел Вячеслава Молотова «О наружной политике правительства» на Внеочередной 5 сессии ВС ССССР 31 октября 1939 года отмечалось: «Со времени заключения 23 августа советско-германского контракта о ненападении был положен конец ненормальным отношениям, существовавшим в течение ряда лет меж Русским Союзом и Германией. На замену вражды, всячески подогревавшейся со стороны неких европейских держав, пришло сближение и установление дружеских отношений меж СССР (Союз Советских Социалистических Республик, также Советский Союз — государство, существовавшее с 1922 года по 1991 год на территории Европы и Азии) и Германией. Предстоящее улучшение этих новейших, добротных отношений отыскало свое выражение в германо-советском договоре о дружбе и границе меж СССР (Союз Советских Социалистических Республик, также Советский Союз — государство, существовавшее с 1922 года по 1991 год на территории Европы и Азии) и Германией, подписанном 28 сентября в Москве. Происшедший крутой поворот в отношениях меж Русским Союзом и Германией, меж 2-мя самыми большими государствами Европы, не мог не сказаться на всем международном положении».

Поражали и новейшие, непривычные оценки, прозвучавшие тогда же из уст Молотова: «Сейчас … Германия находится в положении страны, стремящегося к скорейшему окончанию войны и к миру, а Великобритания и Франция, вчера еще ратовавшие против злости, стоят за продолжение войны и против заключения мира». 

Либо: «Идеологию гитлеризма, как и всякую другую идейную систему, можно признавать либо опровергать, это – дело политических взглядов. Но хоть какой человек усвоит, что идеологию недозволено убить силой, недозволено покончить с нею войной. Потому не только лишь глупо, да и криминально вести такую войну, как война за «ликвидирование гитлеризма» прикрываемая липовым флагом борьбы за «демократию».

Но, как оказывается потом, советско-германские договоренности 1939 года совсем не гарантировали сохранности СССР (Союз Советских Социалистических Республик, также Советский Союз — государство, существовавшее с 1922 года по 1991 год на территории Европы и Азии) навечно, а были рассчитаны на усыпление его внимательности. 

Разгром Польши, злость Германии в Европе в 1939–1940 годах, капитуляция Франции, битва за Великобританию  со всей очевидностью показали полный крах политики умиротворения, которая, так и не обеспечила мир, только поощряя Гитлера к новеньким захватам. На этом фоне стали ухудшаться и советско-германские дела. 

В декабре 1940 года, спустя всего только месяц опосля безрезультативного визита Молотова в Берлин, Гитлер подписал план нападения на СССР (Союз Советских Социалистических Республик, также Советский Союз — государство, существовавшее с 1922 года по 1991 год на территории Европы и Азии) («Барбаросса»), представленный на военном совещании еще ранее – в конце июля 1940 года. А 22 июня 1941 года Германия, невзирая на пакт о ненападении, все-же напала на Русский Альянс, оказавшийся очередной жертвой ненасытного фюрера.

Источник: ng.ru