Константин Ремчуков о Конституции с Богом и Дьяволом, легитимности и новом после США

М.Максимова― Это программа «Особое мнение». В студии Марина Максимова. Я приветствую наших слушателей и зрителей, а свое особое мнение высказывает Константин Ремчуков, главный редактор «Независимой газеты». Константин Вадимович, здравствуйте!

К.Ремчуков― Добрый вечер!

М.Максимова― Ну что ж, почти 80% россиян считают предложенные Владимиром Путиным поправки в Конституцию важными, — показал опрос ВЦИОМ, причем наибольшее одобрение получили как раз инициативы как раз социального характера — 91%. Ну что, голосование фактически состоялось?

К.Ремчуков― Надо сразу сказать, что те же социологи показывают, что только 22% россиян в курсе об инициативах президента по внесению поправок в Конституцию. Если мы будем исходить из того, что только каждый 5-й знает, а потом мы видим, странную социологию, что 91% одобряет, — может быть, 91% от 22%, тех, кто знает? Надо смотреть, как вопрос задавали и так далее.

Но одна из главных проблем нынешнего этапа всенародного обсуждения, на мой взгляд, состоит в том, что очень мало людей знает. Хотя рассчитывать на какое-то всенародное или всероссийское обсуждение не приходится, поскольку всё происходит ровно так же, как, я думаю, в 36-м году, когда сталинскую Конституцию… Я по газетам сужу: «Мы, работники завода горячо и сердечно одобряем сталинскую Конституцию….».

Потом 77-й, по-моему, год, брежневская Конституция — я помню уже, — точно так же проводились собрания в коллективах, и все горячо и сердечно одобряли основные положения брежневской Конституции.

В 93―м году после расстрела Белого дома вообще все в спешке шло, потому что референдум с голосованием совместили. Это был декабрь 93-го. События прошли в октябре. Вот в октябре написали текст, в ноябре вынесли тоже. То есть мы играем в определенную игру под названием всенародное обсуждение. Поэтому здесь как бы можно даже на это особо акцент не делать. Всегда власти хочется создать впечатление, что это всенародное обсуждение.

Даже в случае 93-го года, когда был референдум, то есть та форма, которая наиболее с правовой точки зрения, мне кажется приемлема для Конституции, раз это основной закон всех граждан страны, то референдум, мне кажется, самая подходящая форма для этого. Потому что если не Конституция выносится на референдум, то что тогда надо выносить на референдум, какие вопросы: пирожки с повидлом или пирожки с мясом полезнее? Понятно, что итог: полезно. Но что полезнее?

Тем более, это сообщение про 91% оно было в одном издании, потом его начали расширять. Потом как-то ушло оно из топ Яндекса. И скорее даже сама формулировка, что россияне одобрили Конституцию, сам лексический набор слов как бы преждевременен. Такое ощущение, что закончилось обсуждение, закончилось голосование, и россияне одобрили. Грамотно было бы сказать — россияне одобряют или в данный момент одобряют. Таких оговорок не было, поэтому сама новость выглядела немножко идеологической, немножко пропагандистской и немножко отражала некую борьбу внутри, скорей всего, каких-то кремлевских кругов, которые хотели что-то кому-то сообщить, скорей всего не народу.

М.Максимова― Что касается обсуждения, вы уже сказали сейчас, что как-то нельзя сказать, что везде обсуждаются эти поправки. Я видела сообщение, что было у вас собрание Общественной палаты Москвы. И вы приняли решение как-то расширить обсуждение. Как, в каком виде пройдет, кто будет приглашен, когда?..

К.Ремчуков― Поскольку у нас активные есть члены… один член Общественной палаты, его фамилия Венедиктов, — вот он все время пишет письма…

М.Максимова― Да, да, есть такой.

К.Ремчуков― Он все время пишет письма. Он пишет мне по WhatsApp и тут же, в эту секунду это письмо оказывается на сайте, то есть у нас такая, предельно открытая переписка, как советская дипломатия после свержения царского режима.

И он выступил с этой инициативой немедленно собраться и обсудить. Мы провели заседание Общественной палаты. Но сейчас обсуждать пока особо нечего на этой фазе. Когда мы поймем, какие содержательные поправки будут предложены, тогда, мне кажется, у нас появляется возможность на площадке Общественной палаты обсудить с приглашением любого количества людей, членов этой конституционной бригады, которая… У нас был, кстати, ректор Юридической академии, который входит в тот список конституционалистов, которые сейчас рассматривают. И он пригласил и нас и представителей народа, которые хотя задавать вопросы, у них тоже там проходит…

Еще раз говорю, это обсуждение, и оно будет организовано. Другое дело, что Венедиктов на своей комиссии — и мы одобрили это на Общественной палате — предложил создать штаб по наблюдению за голосованием. Вот это мы поддержали. Скорей всего. Алексея, поскольку он хорошо справляется, — предложат его кандидатуру, чтобы он возглавлял этот штаб, поскольку предыдущие выборы он вгрызался во все сомнительные истории, связанные с голосованием, поэтому доверие к нему есть большое.

Но тут как раз накануне нашего заседания Путин давал интервью и вдруг говорит неожиданные вещи: «Люди придут на пункты голосования». Вот понятие «пункт голосования», оно такое же малопонятно, как и его термин «в единую систему публичной власти». Какая такая «публичная власть»? Эта матрешка состоит из скольких компонентов? Входит ли местное самоуправление в эту публичную власть или там государственная власть? То же самое «пункт голосования».

Алексей Венедиктов сразу задал вопрос: может, эти пункты голосования будут в цехах, на заводах? Поскольку неясно. Вот эти новые появляющиеся термины, они, конечно, пока говорят о высоком уровне неопределенности. И, конечно, это тоже не до конца понятно, потому что всегда пытаешься чего-то объяснить, чего ты сам понял. Я никогда не говорю, что то, что я думаю или то, что я говорю, является истиной в последней инстанции. Я всегда говорю, что это моя гипотеза, это моя версия.

Вот на сегодняшний день у меня нет гипотезы и версии, почему именно в таком темпе идет…

М.Максимова― Очень-очень быстро.

К.Ремчуков― И у меня нет гипотезы, почему не до конца понятны правила этого самого голосования и подсчета, как это будет осуществляться. Потому что такая вещь как Конституция, а правила мы узнаем позже, когда будет принят закон, который расскажет нам, как надо будет подсчитывать. И у меня ближайшее ассоциация — это приглашение играть в какую-то командную игру ну, типа футбола, я думаю, и вы думаете. «Приезжайте ко мне в воскресенье на дачу, и мы поиграем в игру», — говорю я вам. Вы говорите: «Хорошо. А что брать с собой: коньки, бутсы?» — «Ну, вы приезжайте».

М.Максимова― В спортивной форме.

К.Ремчуков― «А как мы будем голы, куда забивать: руками или ногами, в кольцо или в рамку широкую?» — «Посмотрим. После игры я вам скажу, как закончилась игра».

Поэтому это настораживают. Обычно так нормально: приглашать кого-то и четко говорить: «Вот мы…». Поэтому референдум, конечно же, с моей точки зрения, был бы намного более логичен и намного более легитимен. Потому что форма такая предусмотрена законом, это уважительная форма к народу, это уважительная форма по отношению к самому документу, потому что Конституция самый главный основной закон. Перед ней как бы лишний раз снять шляпу, присесть на одно колено и сказать: «Дорогая наша Конституция, вот мы хотим вас так со всеми почестями обсудить, со всеми почестями предложить российскому народу за вас проголосовать. Вот так мы все предпочитаем».

Но пошли по-другому. Будем смотреть. Конечно же, итоги голосования у меня не вызывают сомнений. Народ, безусловно, поддержит. Сегодняшних так называемый вброс социологии — 91% поддержки отдельный пунктов — лишнее тому доказательство. Надо будет 91% — будет 91%.

Но, кстати, я обратил внимание, что там давалась социология по разным вопросам. И вот такой-то вопрос — 91%, такой-то — 90%, а какой-то и 61% и 62%.

М.Максимова― Да, социалка была 91…

К.Ремчуков― Но тогда вопрос у нас возникает: а мы-то как будем голосовать, мы будем голосовать пакетом?

М.Максимова― Да, говорят, пакетом.

К.Ремчуков― А как мы эту дифференциацию внутреннюю? Разве это не интересно, что вот за этот блок конституционных поправок население голосует 9 из 10, а за этот, скажем, 55 из 100.

М.Максимова― А вот наблюдать за тем, как это будут подсчитывать, будете вы. Так что это ваша работа будет. Сочувствую вам и желаю удачи.  

Про поправки в Конституцию. Про ВЦИОМ поговорили про голосование, каким бы оно ни было. Сейчас уже уходят от тех поправок, которые предложил президент Путин, уже начинают преамбулу обсуждать. И, наконец, тут появилось одно интересное предложение патриарха всея Руси Кирилла, который предложил включить упоминание о боге в Конституцию. Скажите, есть место в нашем основном законе?

К.Ремчуков― Основной закон, мне кажется, должен включать всё, чему есть место в нашей жизни. Если в нашей жизни есть место богу и дьяволу, то я считаю, вполне можно в Конституции написать: «На территории Российской Федерации есть боги и есть дьявол». Точка.

М.Максимова― Это для верующих. А для неверующих?

К.Ремчуков― Или нет. Точка. Ну, потому что «Берегись автомобиля» в эти праздники, последние полгода через день показывают, поэтому, так или иначе, все запомнили эту фразу. Вопрос Деточкина жулику прибалтийскому в исполнение Баниониса: «Вы верите в бога?» Он говорит: «Все люди верят. Одни люди верят, что бог есть, другие верят, что бога нет. И то и другое недоказуемо». Мне кажется, что…

М.Максимова― Многие начали сразу вспоминать ситуацию в США и Конституцию и присягу президента, где он на Библии говорит…

К.Ремчуков― Да, да. Но у нас же все-таки история… Знаете. я слушал какого-то человека, который про бога говорил по радио. Очень энергичный такой: «Да, бога надо включить. Надо всё, что в нашей тысячелетней истории…». Потом сделал паузу и говорит: «Также надо все включить, что было в истории Советского Союза. Это все надо в Конституцию внести. У нас была замечательная советская Конституция…».

И вот эта каша в голове у людей, которые и за бога и за дьявола… потому что советский режим был дьявольских режим, он уничтожал бога, уничтожал церковь именно как институт, и он уничтожал священников любых вероисповеданий, потому что это был атеистический режим. И вот этот атеистический режим выкорчевывал беспощадно все святыни, всё духовное.

Сейчас много публикуют всяких стенограмм 17-го, 18-го, 19-го года, связанных с церковью. И я недавно дома какие-то тома листал. И вот переписка по поводу того, что в Сергиев Посад собираются приехать большевики и вскрыть мощи Сергея Радонежского. И вот все люди пишут всем людям, которые у власти, думая, что это интеллигентные люди, они говорят: «Послушайте, пощадите. Вы представляете, что такое Сергей Радонежский в духовной жизни русского народа? Ну, зачем?»

Нет, создается комиссия, приезжают люди в своих кожаных курточках, вскрывают, фотографируют, показывают и говорят: «Видите, никакого ни духа, ничего — есть набор костей этого Сергея Радонежского».

То есть беспощадность, хладнокровие уничтожения святынь. Это ассоциируется с советской властью в этой сфере деятельности.

И сейчас эти люди, которые хотят вот в Конституцию и бога и Сталина, и атеизм — это, вы знаете, ни веры и даже уже, по-моему и суеверий не остается. Поэтому удивительные люди, и то, что они ощутили какой-то дьявольский раж сейчас, изменяя в своем реакционно-консервативном экстазе, пытаясь запихнуть в Конституцию всё то, что будет мешать, кстати, вере — мне кажется, что если вы все это напишите, вы начинаете существенно менять содержание основного закона, и начинают они выступать как бы против замысла Путина. Потому что Путин недвусмысленно сказал, что он такие вот небольшие поправочки хочет внести, которые соответствуют действительности, но не будут касаться основ нашего основного закон. Ну, сказал же человек ясно и недвусмысленно. И именно поэтому он отказался от референдума, считая, что других форм законодательного вмешательства достаточно.

И вот эти люди — вот сейчас возьми за шкирку — они тебе будут ножками сучить и кричать: «Я за Путина, я за Путина», — они хотят начинать менять существенные основы. Они хотят идеологию вписать. Кто-то хочет веру, наличие бога. То есть это такая реставрация реакционной ипостаси России, которая, безусловно, в истории была.

И, я не знаю, конечно, это всё подталкивает к тому, что, как сегодня «Ромир», по-моему, сообщил, что большинство россиян хотят остаться в России. Было странно, если бы большинство не хотело — 77%. Но 22%, так или иначе, видят свое будущее вне пределов России. И эта цифра увеличилась за последние несколько лет в два раза, потому что было 12, а до этого, еще году в 2007 типа 7–8. И вот уже до шли до 23. Ну, продолжайте дальше.

Я думаю, что многие из наших сограждан, они не склонны засучить рукава и идти в гражданскую войну. Это не будут белые и красные. То есть победит эта реакционная часть, и те люди просто уйдут. Это же вектор, когда такое количество увеличивается людей. Никто не собирается жизнь свою… Ну, потому что расширилось понятие. До какой степени это частный вопрос: есть бог или нет, какому богу ты служишь, какому богу ты молишься. Даже неприлично современному человеку лезть к другому и начинать его терзать: «Ну-ка расскажи мне поподробнее, как ты к нему обращаешься. Кто он у тебя? На какую букву он у тебя называется?»

М.Максимова― А это не отвлечение внимания вообще? Потому что предложение, конечно, резонансное. Сейчас кто только не высказался…

К.Ремчуков― От чего, от коронавируса?

М.Максимова― Нет, о коронавирусе мы еще поговорим. От тех поправок…

К.Ремчуков― Да нет. Еще раз говорю, так мало людей знает про это, еще настолько меньше людей, кто понимает, что говорить, что кто-то хочет отвлечь внимание, — этом, мне кажется, не совсем корректно. Иначе будет звучать: принимал участие в акции «Алкоголь против наркотиков». — Почему ты приходишь пьяный в 5 часов домой? — Принимал участие в акции «Алкоголь против наркотиков». И вроде это хорошее дело. Наркотики же плохое.

М.Максимова― За всё хорошее против всего плохого. Прошел съезд новой партии, «За правду» называется. В главе с Захаром Прилепиным. Очень много новых имен. Там Юлия Чичерина, Вадим Самойлов. Так посмотреть: люди, на концерты которых я ходила, музыку которых я знаю, люди, которых я читала, смотрела. Хитро.

К.Ремчуков― Вы знаете, та легкость с которой они регистрируют партии… Вот кто-то бьется годами и под копирку переписывают документы других партий, которые Минюст регистрировал, а им отказывают. И тут вот и программы тебе на телевидении, и зам командира батальона ты в чужой стране — кстати, на минуточку, — от чего не отрекается ни Путин, ни Лавров, никто, признавая, что Донбасс часть Украины. А там человек говорит: «Я, вообще, зам командира батальона. Я веди передачи на телевидении. Я вхожу в конституционную комиссию. Я создаю партию».

Совершенно очевидно, что это чей-то проект. Проект, скорей всего, такого патриотического типа, как был у Рогозина «Родина», когда они вилкой олигархов на тарелке давили и говорили: «Всех раздавим».

«За правду». Что такое правда для писателя, конечно, мне кажется, стремно… Писатель по определению, как рефлексирующая сущность, меньше всего знает о правде. Потому что вся жизнь писателя — это бесконечный процесс движения к этой правде. И она от него ускользает, и он мучается. И, в конце концов, может быть, повезет и концу жизни он начнет ее понимать.

Нет, ежели ты в расцвете сил уже знаешь, где правда, а где кривда, то ты либо не писатель, либо это не правда. Мне так кажется. Но посмотрим. Если это политтехнология, значит, это будет достаточно простой набор лозунгов. И при той раскрутке, которую Прилепину дали, люди считают, что он попадает в Думу. А раз попадет в Думу, то уже будет типа не «Единая Россия», но проклемлевский.

М.Максимова― Многоголосье.

К.Ремчуков― Поэтому посмотрим.

М.Максимова― Про Турцию хотела спросить: так друг или враг? Что это за очередной нож в спину?

К.Ремчуков― Вы такие подставы делаете. Сразу Высоцкого: «И не друг и не враг, а так». Ситуационный региональный партнер в каких-то вопросах, в каких-то вопросах противник. Потому что Турция, несколько десятилетий набирая экономическую мощь, получила Эрдогана, Эрдоган развил в себе черты авторитарного лидера, начал защищать пространство, разругался с Евросоюзом, разругался с американцами. Захотел играть ведущую роль как региональная держава в регионе. Все хотел определять.

Тут мы ему немножко с Сирией подпортили, вмешались. Он тоже задавал вопрос, а мы друзья или враги? Он сбил нам самолет. Мы опять рассорились. Потом типа не так, чтобы шумно, но сказал, что это другой человек дал команду, а он не в курсе был — на сбитого самолета.

После этого мы начали продавать ему оружие, американцы начали шантажировать, что если он купит наши комплексы, то они с ним не будут дружить в НАТО. Он послал всех к черту, сказал, что он будет наши С-400 закупать.

Но атакует в Сирии всё, что хочет. Не любит курдов, которых любят американцы, и начинает решать как региональная держава, что он может как крупный игрок никому не давать укрепляться. Это американский принцип внешней политики многодесятилетний: ни в одном регионе не давать ни одной стране доминирующей позиции. Китайцы не могут иметь доминирующую позицию в Южно-Китайском море. Мы — в Восточной Европе и на пространстве СНГ. А Эрдоган — там. И вот он решил, что мы не должны тут сильно украинцев прижимать.

М.Максимова ―  Знаю, что вы несколько дней тому назад встречались с новым послом США в России Джоном Салливаном, который, собственно говоря, только-только приехал. Как у вас впечатление?

К.Ремчуков― Хороший посол, очень умный. Причем у него ум такой… чувствуется, что зам госсекретаря работал и юрист. Вот всё время этот уровень виден. Практический ум, отстраненность, ирония. Ни за что сильно… как бы идеологически освобожден от необходимости что-либо защищать. Хорошо знает историю. И при этом держит позицию.

Для примера. Кто-то ему говорит: «Слушайте, у вас сейчас общество расколотое общество. Половина за Трампа… половина за…». — «Да, общество расколото. Но вообще-то, оно у нас всегда расколото. Вот знаете, у нас была гражданская война и моего любимого президента Линкольна даже убили. Представляете, какое это расколотое общество. Оно несовершенно наше общество, безусловно, но лучшее общество и политической системы, чем в Америке человечество не создало».

И вот всё здесь есть. Он всё понимает про то, что такой раскол, что даже президента убили — «Чего вы мне сейчас про Трампа рассказываете?», — а, с другой стороны, тут же — бац! — «Ребята, вы что, хотите сказать, что ваше общество такое монолитное, а политическая система лучше нашей?»

Мне кажется, что если у нас начнутся сдвиги в отношениях, нам будет очень легко с ним договариваться. Поскольку он прагматично мыслит, у него нет идеологических фобий, которые есть у многих сторонников изменения нашей Конституции. С ними невозможно разговаривать, потому что они будут навешивать какую-то лицемерную вуаль на глаза и будут какую-нибудь хрень молотить, которая не соответствует реалиям сегодняшнего дня.

У него все соответствует реалиям сегодняшнего дня. Практически человек, может пригодиться. Любит играть в хоккей, был тренером девчачьей команды, где у него девочки играли в хоккей — дочки в школе. И он даже тренировал эту команду, сами играет. И как все хоккеисты…

М.Максимова― Но с Путиным ему лучше не играть. Там проигрывать надо.

К.Ремчуков― Но там можно приглашать, по крайней мере. Вообще, кто играет в футбол и хоккей — это люди, которым легче договариваться. Вот я, когда был не такой травмированный, все время играл в футбол. И вот Олег Сысуев у вас был в 5 часов, очень большой игрок, такой полузащитник как Франц Беккенбауэр, такой опорного типа с точным пасом. Мы с ним познакомились на футбольном поле. После этого баня или, там, пиво. И всё срослось.

Поэтому я думаю, что такого… Хантсман, предыдущий посол был умный, он был губернатором, он был послом США в Китае, он очень много усилий приложил к раскручиванию темы того, как Китай ворует интеллектуальную собственность из США. Он первый вместе с соавтором опубликовал данные, которые использовал Трамп для начала всей этой войны с Китаем. О то, что они воруют от 300 до 600 миллиардов долларов стоимости интеллектуальной в США. И этому надо положить конец, поскольку они создают себе конкурентные преимущества в торговле. И, будучи таким умником, он был закрыт, он понимал, что Россия для него — это временная ссылка.

Если получится организовать отношения — он пользовался доверием Трампа, — он эти отношения начнет развивать, поскольку с Трампом у них отношения как у бывшего губернатора с бизнесменом, то есть совсем другие, не такая иерархия. А отец Хантсмана был крупный предприниматель, которые все эти пластиковые тарелки, вилки, всё такое — 12 миллиардов долларов у него состояние. То есть в Америке это уважаемые люди. Но поскольку никто не ожидал, что конгресс так долго будет мучить Трампа и все эти комиссии Мюллера и у него совсем не было дел. И говорят, что он вернулся в Америку, и говорят, что он пойдет на пост губернатора.

М.Максимова― Да. В Юту.

К.Ремчуков― Где родился. Там и пригодился. А этот такой, карьерный дипломат, но, мне кажется, что если сейчас Трамп отобьется, а он отобьется, судя по всему, завтра он выступает с посланием федеральному своему собранию США… Он специально делает это выступление до окончательного голосования по отказу ему в импичменте до его оправдания. И, скорей всего, это будет означать, что попытка демократов решить мнением нескольких десятков противником Трампа в плате представителей не удалось, а в сенате не удастся, попытка лишить его президентства проваливается, и судьба Трампа будет вверена американскому народу, что логично — год выборов, — чтобы не несколько десятков или сотен человек решало судьбу того, кто руководит Америкой, а пусть американский народ на выборах в ноябре нынешнего года решит, нужен ему Трамп или нет. И тогда если Трамп победит — надеюсь, наши не дадут повод дать, что мы вмешивались в эти выборы, — и тогда посол нынешний США, мне кажется, очень сильно пригодится для того, чтобы активизировать вопросы с вооружениями — это очень важная сфера.

По-моему, могут подумать о расширении контактов с тем, чтобы упростить эти визовые все мучения и начнется какая-то постепенная нормализация. Он вполне вменяемый человек, такого государственного уровня понимания проблема.

М.Максимова― Я смотрю, у Хантсмана-то получилось. Китай сейчас жалуется, говорит, что США перегнули с мерами безопасности из-за этого коронавируса.

К.Ремчуков― У Хантсмана получилось. Я думаю, что это ему даже поможет переизбраться губернатором, если он пойдет. Он авторитетный оказался. Его очень в Вашингтоне высоко ставят, весь этот истеблишмент.

М.Максимова― А проблему у нас будут из-за этого коронавируса?

К.Ремчуков― Экономика. У нас самая главная тяжелая вещь — это экономика. Снижение цен на нефть на 20% с начала года. Снижение прогнозов на рост экономики Китая — это очень тяжелое. Снижение экспортных доходов от другого сырья. Конечно, это огорчительная вещь для нашей экономики, потому что Китай все-таки мощнейший драйвер нашего благополучия.

Если всё это будет снижаться, то какие бы прогнозы наше правительство, Министерство экономического развития собирается дать новый прогноз, намного более оптимистичный, чем давал Орешкин год назад, в общем, он нас поразит, как мы 5-е место в мир займем, оттеснив всех неожиданно. Вот роста нет — а мы все-таки каким-то образом всех оттесним и решим задачу, поставленную 20 лет назад войти в пятерку стран. Поэтому широко будет использоваться показатель «по паритету покупательной способности». Мы будем сравнивать, сколько стоит булочка у нас и булочка у них по паритету покупательной способности и пучок лука зеленого. Но, я надеюсь, удастся нашим статистикам доказать.

М.Максимова― Мы верим в них, да.

К.Ремчуков― Но экономика наша, конечно, очень сильно зависит. И сейчас с Саудовской Аравией мы начинаем судорожно думать, чтобы не допустить дальнейшего снижения цен на нефть, нельзя ли нам договориться о снижении на миллион баррелей добычи в сутки с тем, чтобы компенсировать снижение спроса Китая. Но никто легкой жизни не обещал, поэтому… будем жить, выживать.

М.Максимова― Выживать будем. У нас остается буквально несколько минут до конца эфира. Смотрю, книг много.

К.Ремчуков― Да, книг много. Сегодня я принес небольшие книжки. Я сегодня в эти выходные не уезжал из Москвы, поэтому посетил несколько книжных магазинов, купил много хороших книг, которые мне было интересно читать. Хочу порекомендовать.

«Советская внешняя политика и дипломатия. 39-й — 41-й год. Нетривиальный взгляд на события». Новые документы о советско-германских отношениях. «Август 39-го года» с приложениями. «Сталин и Гитлер и первый геополитический коллапс». Анонимные публикации Сталина о внешней политике СССР, которые им написаны. Не правки. Так что, мне кажется, вам очень понравится. Тем более, что тема горячая.

Вышел очередной том Мартина Хайдеггера «Размышления». Это том 12-й и 15-й. «Черные тетради. 39-й — 41-й год». Предыдущие у тома были более философские. Я рекомендовал года два или три назад. Но я так понял, было тяжело читать. Чем хорош этот том — что это записки философа по актуальным политическим проблемам. И здесь и анализ советской системы и немецкой системы, европейской системы. В общем, читается легко, но страшно умно. Очень рекомендую. Одно из редких удовольствий, потому что ум предельно сертифицированный у Хайдеггера, а тематики — вроде как мы с вами на «Особом мнении».

«Записки из Третьего рейха». Очень интересная книга. Жизнь накануне войны глазами обычных туристов. Это просто каждая глава… вот туристы, как они там… дневники, письма…

М.Максимова― Из разных стран?

К.Ремчуков― Да, посещение Германии. Как всегда, накануне чего-то.

Это старая книга Гавриила Попова «Три войны Сталина». Купил в Фаланстере. Но так легко написано и хорошо. Она написана лет 15 назад, тогда другой юбилей был Победы — 60 лет. Но все постановочные вопросы, начиная от жертв и кончая тем, что нас всех сейчас мучает. Очень важно.

И очень серьезная книга Александра Эткинда «Природа зла. Сырье и государство». Он энциклопедически эрудированный товарищ, но вся современная повестка жизни, связанная как с экономикой, так и с экологией, новый зеленый курс и экономическая модель государства, общества. Написано занимательно, информативно. И кто прочтет, когда пиво будет пить с дружками, будет выглядеть очень умно и козырно. Советую. Александр Эткинд.

М.Максимова― Это было особое мнение Константина Ремчукова. Спасибо, до свидания!

Источник: ng.ru