Почему Наша родина – безальтернативное мафиозное правительство
Так совпало, что сиим скованным карантином в летнюю пору ведущими русскими командами расследователей — Центром «Досье» Миши Ходорковского и «Новейшей газетой» — были размещены два мегарасследования, касающихся не только лишь дел нынешних, да и дел прошлых, другими словами переносящих нас во времена, когда закладывался фундамент сегодняшней так именуемой «мафиозной» государственности.
Фото Сергей Киселев, Коммерсантъ
Расследования эти весьма различные. Доклад «Досье», посвященный политической и экономической роли ФСБ (Федеральная служба безопасности Российской Федерации — федеральный орган исполнительной власти Российской Федерации, осуществляющий в пределах своих полномочий решение задач по обеспечению безопасности Российской Федерации) в жизни современной Рф, выполнен подчеркнуто сухо и изобилует отсылками к бессчетным документам. Серия авторских работ журналиста Алексея Тарасова о становлении преступной империи Анатолия Быкова в Сибири, размещенная в мае-июне в «Новейшей газете», исполнена в диаметрально обратном ключе — это быстрее уже литература, чем журналистика.
Но обе работы пересекаются в одной очень принципиальной плоскости — любая из их по-своему разъясняет, каким образом Наша родина оказалась сейчас в той точке, в какой она оказалась.
Вывод, который навязывается по прочтении, лично для меня смотрится удручающе. Он заключается в том, что у российского общества на рубеже веков не было «неплохого» выхода из 90-х.
Если у сегодняшнего режима и была кандидатура, то, быстрее всего, она представляла собой только другую версию такового же «мафиозного» страны, не исключено даже — еще наиболее агрессивную.
В наилучшем случае — «тех же щей, но пожиже влей». Так либо по другому, но это все равно было бы правительство, в фундамент которого залита адская смесь из силовиков и криминала. Различными были бы лишь пропорции и, соответственно, акценты. Так что дело не только лишь, а быть может и не столько в Путине и его соратниках. Нужно копать поглубже.
Центр «Досье»: питерский канцероген
Журналисты «Досье» не ограничились исследованием деятельности ФСБ (Федеральная служба безопасности Российской Федерации — федеральный орган исполнительной власти Российской Федерации, осуществляющий в пределах своих полномочий решение задач по обеспечению безопасности Российской Федерации) в наши деньки, а копнули предысторию вопросца, при этом с неплохим припасом. Если бросить в стороне тему эволюции русских спецслужб, то можно узреть, что корешки большинства нынешних заморочек уходят в эру на рубеже 1980−1990-х годов, когда КГБ (Комитет государственной безопасности CCCP — центральный союзно-республиканский орган государственного управления Союза Советских Социалистических Республик в сфере обеспечения государственной безопасности, действовавший с 1954 по 1991 год) СССР (Союз Советских Социалистических Республик, также Советский Союз — государство, существовавшее с 1922 года по 1991 год на территории Европы и Азии) и остальные силовые структуры лишились партийной идейной «опеки» и оказались брошены на произвол судьбы разваливающимся на части государством.
Бессчетные сотрудники спецслужб, в одночасье утратив смысл собственной деятельности, а в неких вариантах — и средства к существованию, но сохранившие корпоративную сплоченность, способности, связи и возможность фактически бесконтрольно употреблять силовой ресурс страны, просто и охотно шли на контакт с преступными элементами, деятельность которых они типо должны были пресекать. Фактически все силовые ведомства, и сначала — КГБ (Комитет государственной безопасности CCCP — центральный союзно-республиканский орган государственного управления Союза Советских Социалистических Республик в сфере обеспечения государственной безопасности, действовавший с 1954 по 1991 год) СССР (Союз Советских Социалистических Республик, также Советский Союз — государство, существовавшее с 1922 года по 1991 год на территории Европы и Азии) (потом ФСБ (Федеральная служба безопасности Российской Федерации — федеральный орган исполнительной власти Российской Федерации, осуществляющий в пределах своих полномочий решение задач по обеспечению безопасности Российской Федерации) Рф), стали жертвами действий коммерциализации и криминализации.
Эти процессы, хотя и проходили везде — от Калининграда до Владивостока, — но развивались неравномерно. Наиболее масштабно — в центре, но зато наиболее откровенно — в провинции.
Но на общем наиболее либо наименее ровненьком фоне в одной из точек сложилась неповторимая ситуация. По причинам, которые еще предстоит кропотливо изучить историкам посткоммунистической Рф, в ее северной столице появился кумулятивный эффект от наложения нескольких причин друг на друга.
Можно представить, что в силу ряда до конца не выясненных событий в Ленинграде (позже — Санкт-Петербурге) меж региональным управлением КГБ (Комитет государственной безопасности CCCP — центральный союзно-республиканский орган государственного управления Союза Советских Социалистических Республик в сфере обеспечения государственной безопасности, действовавший с 1954 по 1991 год)-УФСБ и возрастающими как грибы опосля летней грозы преступными группировками сложились особо тесноватые, доверительные дела.
К числу этих обстоятельств, кроме личного фактора, который, естественно, недозволено игнорировать, свою роль сыграли, быстрее всего, портовый статус городка и завышенный энтузиазм к нему со стороны интернациональных группировок, специализирующихся на наркотрафике, что, непременно, создавало сильную доп преступную нагрузку на всю правоохранительную инфраструктуру.
Две случайные мутации поначалу привели к зарождению в данной для нас потенциально недоброкачественной среде преступной опухоли (Опухоль (син. новообразование, неоплазия, неоплазма) — патологический процесс, представленный новообразованной тканью), которая позже метастазировала по местности всей Рф.
Действия 1991−1993 годов привели к тому, что, в отличие от остальных регионов, в том числе — в отличие от Москвы — в органах власти тогда уже Санкт-Петербурга, при этом на всех уровнях, оказалось существенное количество бывших «чекистов», которые, как выяснилось позже, «бывшими» не бывают.
Навряд ли это было спланированной акцией. Это была одна из тех случайностей, в серии которых обычно проявляет себя историческая закономерность. Но эта случайность, с большенный толикой вероятности, сыграла роковую роль в судьбе Рф в последующем XXI веке.
Мэрия Санкт-Петербурга в 1990-е, может быть, стала тем местом, где пересекались интересы преступных частей и спецслужб. Наличие таковой площадки сделалось массивным катализатором криминализации северной столицы и привело к тому, что конкретно тут точечные «пересечения» чекистов, чиновников, коммерсантов и преступных авторитетов, встречавшиеся всюду, переросли в нечто большее.
Сиим огромным стал государственно-криминальный синдикат, захвативший командные высоты в экономике городка. Такое тяжело было представить для себя в Москве, где политический и публичный контроль был существенно наиболее действенным, и это тяжело было повторить в провинции, где концентрация всех нужных для образования такового синдиката частей была, обычно, недостаточной. Санкт-Петербург в этом смысле оказался очень удачным инкубатором «мафии» с пригодной «атмосферой и температурой».
Не случись потом истории с преемственностью власти и не рвани вся эта новоявленная питерская элита по накатанной дороге из Петербурга в Москву вослед за Путиным, деформация власти, случившаяся в северной столице, быстрее всего, осталась бы историческим артефактом. Вроде бы ни небезопасна была эта опухоль (патологический процесс, представленный новообразованной тканью), ее с течением времени вырезали бы, как это происходило в остальных местах.
Но, к несчастью для российской истории, вослед за первой «негативной мутацией» произошла 2-ая. Канцерогенный источник из Санкт-Петербурга переместился в Москву.
Не сотки — тыщи людей, так либо по другому связанных с «питерским синдикатом», потянулись в главную столицу и осели на главных позициях в системе гос власти страны. И не только лишь в столицу — они разъехались по всей стране, подмяли под себя доминирующие высоты как в муниципальном, так и в личном бизнесе.
Всюду с собой они несли культуру «синдиката», сохраняли устойчивые сложившиеся за десятилетие совместной деятельности дела. Так деловые обыкновения «бандитского Петербурга» расползлись по всей стране и в течение пары лет стали новеньким общероссийским укладом жизни.
«Новенькая газета»: красноярская преступная аномалия
У читателя может сложиться воспоминание, что если б не феноменальная история «питерского синдиката», то история посткоммунистической Рф в целом могла бы развернуться совершенно в другую сторону. Расследование Алексея Тарасова, опубликованное «Новейшей газетой», быстрее опровергает, чем подтверждает это предположение. Не будь в анамнезе у Рф Питера, то было бы что-то другое, и она бы продолжила двигаться в том же направлении, но параллельным курсом, быть может, еще наиболее ухабистым и зигзагообразным.
В то время, как в Питере формировался «неуязвимый блок» чекистов и бандитов, в дальнем от Питера Красноярске складывалась собственная неповторимая преступная матрица. На 1-ый взор, эта матрица имела ряд существенных различий с питерским паттерном.
Если в Санкт-Петербурге спецслужбы довольно прочно держали руку на пульсе городка, то Красноярск, похоже, был на сто процентов передан на аутсорсинг Анатолию Быкову. Тот за неполных 10 лет выстроил в Восточной Сибири «дюралевую равнину», в какой, в отличие от заморской «кремниевой равнины», единственной инновацией были нескончаемые убийства.
Не вдаваясь в подробности, отмечу, что два вывода расследования Тарасова требуют особо пристального внимания.
Во-1-х, подъем преступной империи Быкова так же, как и в Питере, оказался следствием работы спецслужб, которые, поддерживая его, решали свои собственные задачки (и в данной для нас связи не так принципиально, что красноярские чекисты, может быть, на каком-то шаге утратили контроль над ситуацией, а питерские — нет).
Во-2-х, встав на крыло, Быков и его клан нашли политические амбиции государственного масштаба, которые они намеревались воплотить через несостоявшегося президента Рф генерала Александра Лебедя.
Может быть, у черта в припасе для Рф были заготовлены и остальные сценарии, не наименее преступные, чем сегодняшний.
Если б «Операция Преемник» не свершилась, и Ельцин погиб, не оставив политического наследника, то Лебедь полностью мог рассматриваться как один из претендентов на высшую власть. Тогда и в Москву бы «понаехали» не «питерские», а «красноярские».
Конструктор «дюралевой равнины», полностью возможно, поделил бы грустную судьбу Березовского, но в общем раскладе сил это ничего не поменяло бы. Какой-либо сибирский финансист проспонсировал бы пару десятилетий спустя пафосную книжку «Быков», в какой друзья покойного поведали бы, что он был всего только экстравагантным, хотя и весьма даровитым человеком, практически не оказавшим никакого воздействия ни на выбор преемника, ни на внутреннюю политику Рф. И лишь бы Дерипаска остался бы на собственном месте.
Анатолий Быков у строения Свердловского районного суда, 8 мая 2020 года. Фото Андрея Самсонова, ТАСС
Сиим планам не судьба было реализоваться. Быть может поэтому, что вмешалось провидение. Быть может поэтому, что от Питера до Москвы на поезде доехать резвее, чем долететь от Красноярска на самолете, а в русской политике расстояние имеет значение.
Так либо по другому, реализовался вариант, при котором сформировавшаяся в девяностые годы в Санкт-Петербурге локальная «система» была всераспространена на всю страну и стала новейшей «российской системой». Это не означает, но, что все остальные варианты были «белоснежными и лохматыми». Напротив, с большенный толикой вероятности можно утверждать, что если б сорвался этот сценарий, то реализовался бы какой-либо иной, схожий, где роль «питерской матрицы» сыграл бы какой-либо еще «неповторимый симбиоз» спецслужб и оргпреступности. Дело не в сорняках — земля окаянная.
Может, что-то «в Консерватории» поправить?
Оба упомянутых мегарасследования — энциклопедические работы, но при всем этом размещаются на обратных полюсах современной российской жизни.
Исследование «Досье» — это базовый справочник, во всех деталях раскрывающий историю деградации в государственном масштабе некогда одной из самых могущественных спецслужб мира.
Серия статей Тарасова в «Новейшей газете» — это детализированный путеводитель по преступным трущобам Красноярска, написанный в стиле Гиляровского (типа «Красноярск и красноярцы»), иллюстрирующий полную деградацию локальных (местных) обществ.
Те, кто интересуются и тем и остальным, отыщут в этих работах много полезного, но мне лично они обе увлекательны теми философскими обобщениями о судьбе Рф, к которым они исподволь подталкивают.
Сейчас весьма много добросовестных и хороших в собственных намерениях людей, критически настроенных по отношению к режиму, от всей души считают, что все могло бы быть по другому, не приди к власти в 2000 году Путин и не приведи он с собой во власть такое количество бывших служащих спецслужб и питерских знакомых. Естественно, история не любит давать ответы на вопросцы, поставленные в сослагательном наклонении. Но она время от времени хорошо отвечает на уточняющие вопросцы.
И основной из их для меня сейчас звучит последующим образом — а были ли в Рф 90-х условия, исключающие приход к власти силовиков в спайке с криминалом?
Боюсь, что ознакомление как с этими, так и с схожими на их расследованиями, принуждает ответить на него негативно.
В 1990-е годы в Питере сформировался таковой «неформальный» центр экономической и политической силы, что его мощности хватило не только лишь на то, чтоб придти к власти в стране, и не только лишь на то, чтоб ее удержать, да и на то, чтоб сломать по ходу дела хребет русскому обществу, на сто процентов переформатировав его под себя.
Но подобного рода «центры силы» — лишь пожиже — стихийно появлялись практически в любом регионе. И если б к власти тогда не пришли «питерские», то полностью может быть сейчас в Кремле «быковали» бы «красноярские», а если не они, то еще какие-нибудь. Быть может, но не непременно, они оказались бы наименее сноровистыми и к истинному моменту уже успели бы власть утратить. Но было бы это для Рф лучше либо ужаснее, совершенно точно сказать нереально, поэтому что есть нечто, что ужаснее российской тирании — это российская смута. Анархия, естественно, мама порядка, но мачеха обычной жизни.
Урок, который из данной для нас истории можно извлечь, очень прозрачен. Если кто-то лицезреет свою цель только в смещении Путина, «питерских», и так дальше, то опосля ее заслуги он быть может очень разочарован, потому что увидит, что в итоге всего только высвободил пространство для наиболее слабеньких участников пищевой цепочки, ждущих с нетерпением собственной очереди.
В критериях анархии транзита локальные группировки, состоящие из смешанных в различных пропорциях силовиков и криминала, имеют еще больше шансов перехватить власть, чем романтики различного рода революций.
Чтоб предупредить повторение сценария 90-х, нужно находить не столько индивидуальные, сколько институциональные решения, с одной стороны, резко ограничивающие способности спецслужб употреблять достоинства собственного доминирующего положения, а с иной стороны, подавляющие преступную энтропию как в центре, так и на местах. И все это в критериях всеобщего возбуждения и поиска новейшей социальной парадигмы.
Это я к тому, что обычных и линейных решений российского грядущего не существует. Даже на концептуальном, не говоря уже о практическом уровне, сделать это очень тяжело, и конкретно потому находить решения нужно начинать на данный момент «на берегу», пока Наша родина не пустилась в еще одно свободное плавание в поисках новейшей земли обетованной.
Владимир Пастухов, МБХ-медиа
Источник: gazetaby.com
Источник: