Таковой бардак, что не приведи господи!
Необходимо постоянно писать лишь правду. Густав
Климт. Nuda Veritas (Нагая правда). 1899.
Галерея Бельведер, Вена
С одной стороны, Огрызко – узнаваемый публикатор острых, скандальных статей, с иной стороны – он тщательно занимается сбором и сохраненим российского культурного наследства. По случаю 60-летнего юбилея литературоведа, который грядет 28 июня, с Вячеславом ОГРЫЗКО побеседовали Евгений ЛЕСИН и Лена СЕМЕНОВА.
– Вячеслав Вячеславович, как вы себя позиционируете?
– Наверняка, я многостаночник. Но отлично это либо плохо, не понимаю. Мне, например, нравится заниматься литературной критикой. Правда, этот жанр, похоже, вымирает. Ну кто сейчас анализирует современные художественные тексты? По-моему, одна Валерия Пустовая. Ну, время от времени еще Роман Сенчин. Практически пропали высококачественные газетные и журнальные рецензии. Возник новейший, очень поверхностный жанр. Я бы именовал его «заметки-продвижения». Большая часть изданий уже не ставит главной целью созодать проф разбор той либо другой книжки. Основное для их – пропихнуть эти книжки в торговлю, организовать огромные реализации. Соответственно почти все критики уже не прочитывают произведения от корки до корки, а, обычно, только быстро их просматривают, выискивая в их одну желтушку. С иной стороны, в тех изданиях, в каких еще сохранился энтузиазм к литературному процессу, резко свалилось свойство литературно-критических статей. Ведь все разбились на кучки и группировочки. «Свои» в этих группах неприкосновенны, но можно сколько угодно долбить «чужих». Но это жутко искажает настоящую картину текущего литературного процесса. Почти все главные редакторы журналов, публикуя похвальные отклики на средние книжки близких им создателей, видимо, рассчитывают тем упрочить свое положение в литературе. Но они, обычно, ошибаются. Посредственности первыми же и предают. Сколько раз такое бывало в нашей истории. Могу привести и совершенно свежайшие примеры. Из года в год журнальчик «Наш современник» прославлял Надежду Мирошниченко, Светлану Сырневу, Николая Иванова, Николая Дорошенко, Геннадия Иванова. А за что? Кто по хорошей воле читал их книжки? А когда Куняеву потребовалась их поддержка, они все проголосовали на съезде писателей Рф не за новейшего реалиста Сергея Шаргунова, а за совсем тусклые кандидатуры. Нужно постоянно писать лишь правду. Недозволено какую-нибудь галиматью выдавать за шедевры. А у нас практически все критики страшатся попортить дела – как с бюрократами, так и с сотрудниками. Вы когда-нибудь в статьях Дмитрия Бака о современных поэтах встречали критичные разборы? Никогда. У Бака, похоже, такое правило – отмечать лишь положительные стороны. Но даже у классиков случались сбои. А что гласить о Арсении Тарковском. Это был очень неровный поэт. И почему о этом ни слова? А позже удивляемся, почему люди закончили доверять оценкам литературных критиков. Прямо впору задаться сакраментальным вопросцем: а судьи кто? Поражает меня и другое: почему у нас весьма нередко отменная высококачественная животрепещущая литература выдается за современную классику? Такое воспоминание, что критики до сего времени не могут создать новейший инструментарий. Возьмите всякую уважающую себя газету. В любом ее номере непременно должен быть гвоздь. Но как длительно этот гвоздевой материал потряхивает люд? Два-три денька. Может, недельку. Время от времени месяц. Но позже один гвоздь вытесняется остальным, наиболее свежайшим и резонансным. И это нормально. Нечто схожее происходит и в литературе. Вспомним, как сначала горбачевской перестройки полстраны бегало и находило «Имитатора» Есина. Это было весьма животрепещуще. А дело в том, что критика объявила в принципе разовую, но модную книжку чуток ли не превосходной. А что там было превосходного? Картина повторилась через 5 либо семь лет. Есин первым в повести «Стоящая в дверях» сказал о обманутом народе, который в 1991 году ошалевшим бегал по митингам. Это было животрепещуще и свежо, но, простите, не гениально. Сейчас эту повесть вспоминают разве что историки литературы. Сейчас на щит поднимается повесть «Петля» Романа Сенчина. Как! Там вся правда про Прилепина, Бабченко, Шаргунова, остальных новейших реалистов, лишь замаскированных под измышленные имена. Но как профессионально выписаны герои? Повторю, животрепещуще не постоянно означает гениально. Завтра имитирует свое убийство иной какой-либо большой политик – и люд кинется находить новейшую «Петлю», а предшествующую позабудет. По гамбургскому счету Сенчин написал пока лишь роман «Елтышевы». Вот книжка, которая, на мой взор, будет читаться и в последующем десятилетии. С данной точки зрения меня продолжают поражать и наши звучные литературные премии. В свое время все фавориты и «Российского букера», и «Государственного блокбастера», и «Большенный книжки» подавались как наикрупнейшие явления. Но смотрите, прошло-то всего ничего, и кто сейчас вспоминает романы Марка Харитонова, Александра Морозова либо девочку-скандал из Екатеринбурга Иру Денежкину. Повторю: давайте все вещи именовать своими именами.
– У вас есть конечная цель?
– Цели есть. Но я бы не именовал их конечными. Пусть они будут промежными либо, если угодно, этапными. Я уже несколько десятилетий собираю в архивах, в книжках и в остальных источниках материалы о российских писателях XX – начала XXI столетия. Надеюсь, что они составят базу авторской энциклопедии. Пока в качестве подготовительных материалов к данной энциклопедии я выпустил несколько биобиблиографических томов о критиках. А именно, сборники «Ценители и ниспровергатели писателей», «А судьи кто?» и «Создатели литературных репутаций», также 1-ый том «Русский литературный генералитет».
– Что принудило вас обратиться к теме «власть и культура»?
– Я некими вещами занимаюсь параллельно. На мой взор, одно выходит из другого. Начинаешь заниматься определенным писателем – и поневоле погружаешься в атмосферу времени, в каком он творил. И выясняешь, что время-то было еще то! По большенному счету мы до сего времени о том же XX веке весьма не достаточно знаем. Мы плохо знаем, кто правил государством, как были устроены механизмы власти, каким образом производилось управление культурой. Все было весьма и весьма тяжело. Лишь наша страна имела многоступенчатую и разветвленную систему управления искусством и литературой. Смотрите: у нас существовали 10-ки ведомств. Это Министерство культуры, Госкино, Госкомиздат, Главлит и остальные главки. Но реально они никакой власти не имели. Все решал партийный аппарат. А именно, отдел культуры ЦК КПСС, который всего страшился и предпочитал все воспрещать по принципу «вроде бы что не вышло». Величавая Майя Плисецкая вспоминала, как ее в протяжении почти всех лет давили все эти Михайловы, Фурцевы, Демичевы, Шауро… Но, с иной стороны, у нас были величавый балет, красивое кино, превосходный музыка, восхитительная литература. Как могло такое случиться? Все развивалось вопреки власти? Чтоб ответить на эти вопросцы, я пару лет провел в архивах. Правда, там таковой бардак, что не приведи господи!
– Что вы имеете в виду?
– Я приведу лишь несколько примеров. За крайние десятилетия власть рассекретила 10-ки тыщ неповторимых документов, но они как и раньше российским исследователям недосягаемы. В то же время эти документы временами всплывают на Западе. Такое воспоминание, что существует целая архивная мафия, которая организует масштабную продажу рассекреченных документов европейским либо южноамериканским вузам за спиной у наших исследователей. Во время пандемии обнаружились и остальные странности. Мы знаем, что в свое время власть организовала оцифровку большей части документов из фондов Коминтерна, потратив на это колоссальные средства. Почти все историки, когда началась эпидемия и все библиотеки закрылись, попробовали на удаленке получить доступ к цифровым копиям этих материалов. Но ни у кого это не вышло. Очередной пример. Несколько годов назад был оцифрован практически весь архивный фонд Сталина. Но попытайтесь попасть на веб-сайт с этими документами в Крыму, опосля посещения, к примеру, Ливадийского дворца. У вас ничего не получится. Жителям и гостям Крыма вход на этот веб-сайт заблокирован. Вопросец: кем? Росархив пояснений не дает. Историки подозревают, что серверы находятся не в Рф, а на местности остальных государств, и конкретно Запад решает, кого допускать к веб-сайту с архивным фондом Сталина, а кого от всех коммуникаций отрубать.
– Над чем вы на данный момент работаете?
– Надеюсь скоро выпустить книжку о Мише Суслове. У нас до сего времени о данной личности не достаточно что понятно. Одни до сего времени убеждены, что конкретно он был основным душителем в Русском Союзе всех свобод. Есть люди, которые приписывают ему, а именно, разгром еврейского антифашистского комитета, погромы на музыкальном фронте в 1948 году и компанию кампании против космополитов в 1949 году. С иной стороны, создатель скандального романа «Тля» Иван Шевцов считал Суслова основным покровителем сионистов и преследователем российской культуры. Пришло время разобраться, кем же в действительности был Суслов.
– Удалось ли для вас создать какие-то открытия?
– Думаю, что да. А именно, я попробовал узнать, была ли в Русском Союзе отдельная партийная разведка, которая действовала автономно от КГБ (Комитет государственной безопасности CCCP — центральный союзно-республиканский орган государственного управления Союза Советских Социалистических Республик в сфере обеспечения государственной безопасности, действовавший с 1954 по 1991 год) и Головного разведуправления, и какое отношение к ней имел Суслов. Иной вопросец: когда я заинтересовался Сусловым, я даже в академической среде не раз слышал такие заявления, что Суслов был всего только марксистским начетчиком, который занимался в главном пропагандой ленинизма. На самых различных уровнях я слышал, что Суслов ни черта не осознавал в интернациональных делах. А именно, на этом настаивал прошлый председатель Центризбиркома Чуров, который позиционировал себя также и в качестве военного историка. Но, помилуйте, Суслов еще в весеннюю пору 1946 года был выдернут Сталиным из Литвы и назначен управляющим отдела наружной политики ЦК ВКПБ! А Сталин малосведущих людей на международные дела не кидал. Иной сюжет: Суслов и правоверная церковь. Не много кто понимает, что Суслов в отличие от Хрущева и головного проводника атеистического курса тех времен Леонида Ильичева, на самом деле, потаенно боролся против поражения храмов. Отдельная тема – подходы к государственным вопросцам. У нас ведь до сего времени не достаточно понятно о массовых протестах, которые происходили в Суровом в 1973 году и в Сухуми в 1978 году. Словом, белоснежных пятен в нашей недавнешней истории предостаточно. Здесь работы непочатый край.
Источник: