Юлия Латынина: Почему не посадили Серебренникова
«Публичного напряжения мы не ощущаем», — произнес Песков по делу «Седьмой студии», — и сходу опосля этого Серебренников и остальные фигуранты получили условный срок.
Дело Серебренникова сделалось делом, в каком Кремль учел мировоззрение общества. И это знаковая история. Поэтому что в самом начале этого дела Кремль вписался за инициаторов этого дела, которые, фактически, ничего больше не желали, не считая как разъяснить творческой публике, кто сейчас разделяет бабки на культуру и по каким правилам. Буквально так же, как Кремль вписался за убийц Магнитского, которые тоже никаких интернациональных скандалов не желали, а желали просто потырить бабки.
Но тогда Кремль начал двигаться до конца, напролом, через закон мерзавцев. Это был основной месседж тех лет: харизма у президента неисчерпаема, как мировой океан, хватит на всех, право гулять по поляне, как желаем, есть абсолютное право всех приближенных к власти, — желаем — крадем, желаем — сгноим в кутузке, а кто делает нам замечание — тот уже неприятель не наш, а системы, и система сотрет его в порошок. А прислушиваться к публичному воззрению тогда — это было «прогибаться под давлением».
И вот — прогнулись.
Прогнулись, естественно, довольно-таки издевательски, соломоново прогнулись: Серебренникову, с одной стороны, условный срок, а с иной стороны — штраф в 129 млн. руб. в пользу Минкульта, который тогда, когда все начиналось, если помните, возглавлял Владимир Мединский. 129 млн. руб. — это для вас не кот чихнул. Это выплатить нереально, если ты не «Газпром».
Про похожую историю, — совершенную куда наиболее профессиональным правителем, — было в свое время сказано Талейраном, что это ужаснее чем грех — это ошибка.
Весь процесс «Седьмой студии» был ошибкой. Акела промахнулся, и совокупно ему это дорого обошлось.
Ведь что было? Был Кирилл Серебренников, блестящий режиссер, который, непременно, был неправ, что брал от данной власти средства. Недозволено от данной власти брать средства по этим же причинам, по которым недозволено с сатаной играться в карты. Но, с иной стороны, у кого в Рф есть средства, не считая как у власти? У Серебренникова был кореш Сурков, он давал.
Позже пришли остальные люди, которые решили показать, что Сурков больше не основной. Донесли Путину. Вот, дескать, средства берет, а власть ругает.
Мысль всей операции была обычная. Ну, это госденьги: там наверное кошмар! Для чего же же госденьги, как не чтобы красть? Следствие путалось в показаниях и миллионах и поначалу заявило, что Серебренников украл, а позже начало выяснять, где и сколько.
В стране, где полковник ФСБ (Федеральная служба безопасности Российской Федерации — федеральный орган исполнительной власти Российской Федерации, осуществляющий в пределах своих полномочий решение задач по обеспечению безопасности Российской Федерации) «по служебной необходимости» хранит в квартире родителей 50 млн. дол. наличкой, отыскали головного коррупционера: режиссера Серебренникова.
Начался процесс. Зазорный и унизительный. Выяснилось, что никакого особенного кошмара нет. Что спектакли, которые были обещаны — сыграны. Декорации есть. Актеры — сыты. Все это делалось левой ногой через правое ухо — но делалось, а не воровалось. На фоне полковников Черкалиных, не говоря уже о «Роснефти» и «Газпроме», Кирилл Серебренников смотрелся просто примерно.
Но основное — начался скандал.
Люди, правящие Россией, весьма обожают порассуждать о чекистской групповой солидарности, брат за брата, «мы собственных не бросаем», и пр. И вот увидено, что эти-то рассуждающие не только лишь что собственных кидают, как жаркую картофелину, — они их даже стреляют, в особенности на Донбассе. Не достаточно полевых командиров у нас на Донбассе погибли от рук опасных укров; а больше от тех, кто «собственных не кидает», в процессе дележки какой-либо копанки.
И вот — необычное дело — «собственных не кидают» у нас не кто с погонами, как раз те, кто без.
Никто из заложников, взятых по делу Ходорковского, не кинул Ходорковского: время от времени ценою жизни, как Василий Алексанян. Кудрин не сдал Сторчака (в то время как генерал Черкесов здесь же умыл руки насчет Бульбова, зато при всем этом написал заполошную статью про «чекистский крюк»).
И Серебренникова не сдали. Около суда постоянно была масса. Кто лишь ни высказывался в поддержку: от Чулпан Хаматовой и Алексея Германа до Теодора Курентзиса. В этих обстоятельствах каждое действие следствия было под микроскопом: а следствие у нас не привыкло работать под микроскопом и с микроскопом. Оно привыкло работать кувалдой и утверждать, что это художественная пилка по дереву.
Когда следователи, чтоб обосновать факт хищения, стали говорить, что спектакль «Сон в летнюю ночь (то есть темное время суток)» не был поставлен, а все рецензии с премьеры спектакля объявило фейками, сделалось совсем ясно, что это не борьба с коррупцией, а экранизация Кафки.
Но самый основной вопросец иной. Какая была цель всей данной операции?
(И лишь не гласите мне, что Серебренников — самый основной коррупционер).
Вот, к примеру, в деле «Сети» (организация, признанная террористической — Ред.) либо «Новейшего величия» все понятно. В ФСБ (Федеральная служба безопасности Российской Федерации — федеральный орган исполнительной власти Российской Федерации, осуществляющий в пределах своих полномочий решение задач по обеспечению безопасности Российской Федерации) реально страшатся «антифа» и революционной молодежи, ну и звездочки на погоны нужно фабриковать. В деле Улюкаева месседж тоже понятен. Глава «Роснефти» показал, что его дело — это государево дело, и что никто не смеет просить не по чину за оказание услуги сударю.
А какой, фактически, месседж был в деле Серебренникова?
Запугать творческую интеллигенцию? Так ведь не запугали. Напротив, привели в ярость.
Настоящий эффект дела Серебренникова состоит в том, что президент лично подписался под сиим делом. Он знал о нем. Ему доложили. Он заявил о этом деле: «Муниципальные средства должны тратиться по закону, а есть опаски, что такой нарушался», — заявление-сигнал, заявление-знак, опосля такового в русском суде постоянно падала гильотина.
Президент мог сказать «стоп» в самом начале, как он гласил по поводу огромного количества похожих дел, когда либо очень усердно враждовали две башни Кремля, либо кто-то, не потерявший совесть, успевал добежать до президента, и разъяснить ему, что не нужно ввязываться. (В качестве примера: помните, Павла Дурова гнали по полю и забирали у него «Вконтакте», и здесь Дуров возьми и прокати на собственном капоте мента, при этом под камеру? Именно тогда нашлись люди, которые растолковали президенту, что не нужно под сиим соусом дожимать Дурова, хотя на ментов наезжать, непременно, нехорошо).
Но президент «стоп» не произнес.
И хотя дело против Серебренникова было почти во всем личной инициативой ревнителей беспорочной русской истории и патриотов, дорвавшихся до пирога, (видимо, реализовывавших на примере этого дела свою возлюбленную идею, что историческая правда — это то, что угодно начальству в любой данный момент), — в тот момент, когда Путин кивнул, он брал на себя совокупную за него ответственность, как в деле Магнитского.
И вот, в отличие от дела Магнитского — Кремль начал двигаться на попятный. Ранее он не «прогибался перед давлением». А сейчас он, хотя это и не гласит — но прислушивается к публичному воззрению.
Харизма оказалась не резиновой. У самого трещит. На всех патриотов не хватает.
Источник: novayagazeta.ru
Источник: