Украдена индейцами: потаенна дамы с татуировкой на лице
В 1851 году девченку по имени Олив Оатман и ее сестру похитили краснокожие. Всех других членов семьи они уничтожили, не считая весьма очень раненого брата
«Оатманская резня»
У Оатманов было семеро малышей в возрасте от года до пятнадцати лет. Семейство возлагало надежды добраться до Калифорнии и осесть там, но так и не успело выполнить загаданое.
До этого времени буквально непонятно, какое конкретно племя устроило бойню в 90 милях на восток от Юмы, но она получила заглавие «Оатманская резня». Предположительно, это были восточные явапаи. Понятно, что к семье приблизилась группа коренных янки. Они просили табак, пищу и орудие, а позднее — непонятно, по какой конкретно причине — штурмовали. Были убиты все Оатманы, не считая 14-летней Олив, семилетней Мэри Анн и их брата, 15-летнего Лоренцо, которого избили и оставили дохнуть.
Когда Лоренцо очнулся, заместо восьми тел он нашел 6 — Олив и Мэри Анн нигде не было. Лоренцо добрался до наиблежайшего поселения эмигрантов-мормонов, которые возвратились совместно с ним к телам его родных и посодействовали похоронить их. Заместо могил вокруг трупов пришлось сложить каменную пирамиду — почва была очень жесткой.
Куда пропали Олив и Мэри Анн?
Связанные веревками, подгоняемые тычками копий, Олив и ее малая сестра шли некоторое количество дней по пустыне в сопровождении краснокожих.
Стоило им взмолиться о воде либо отдыхе, на их начинали орать, заставляя двигаться резвее.
Когда они добрались до деревни явапаев, девченок поселили там как рабынь. Они собирали хворост для костра и пищу в лесу, а местные детки то и дело прижигали их тлеющими ветками. Олив и Мэри Анн нередко лупили, и Олив была уверена, что скоро ее уничтожат.
Но с убийством явапаи не торопились. Они держали девченок в качестве прислуги на протяжении года, пока деревню не навестили представители племени мохаве, изменив жизнь Олив и Мэри Анн навечно.
Свои посреди чужих
Группа краснокожих мохаве пришла к явапаи для обыденного обмена — они издавна поддерживали торговлю. Заметив 2-ух белоснежных девченок, мохаве выкупили их и забрали с собой.
Деревня мохаве размещалась на пересечении рек Хила и Колорадо в Калифорнии. Она была куда наиболее процветающей и развитой, чем деревня явапаи. Девченок приняли в семью вождя племени Эспанесая, чья супруга Аэспанео и дочь Топека весьма хлопотали о их, и Олив неоднократно позднее высказывала благодарность обеим дамам. Она подчеркивала, что Эспансай и Аэспанео растили их как родных дочерей.
Они больше не были рабынями — могли работать, сколько им захочется, и числились полноправными членами племени. В символ того, что сейчас они тоже мохаве, девченкам сделали татуировки чернилами из кактусов на лице и предплечьях, как у всех других мохаве. Числилось, что по сиим татуировкам представители племени выяснят друг дружку опосля погибели и девченки сумеют воссоединиться со своими новенькими праотцами. Позднее в книжке Ройал Б. Страттона, пастора, который написал книжку о сестрах, Олив утверждала, что была татуирована как рабыня мохаве, но это противоречит традициям этого племени — татуировки наносили лишь членам племени.
Мохаве были куда дружелюбнее явапаев, и у их часто останавливались белоснежные эмигранты, но ни разу Олив и Мэри Анн не просили их о помощи. Они были убеждены, что их брат Лоренцо умер и {живых} родственников у их уже не осталось, а поэтому и ворачиваться некуда.
Но спустя пару лет в семью оставшихся Оатман пришло горе. Умер сбор, и Мэри Анн — совместно с большей частью племени — погибла. Олив признавалась позднее, что ей удалось выжить лишь благодаря собственной приемной мамы Аэспанео, которая подкармливала ее потаенно.
Возвращение домой
Когда Олив Оатман было девятнадцать, Франциско, гонец краснокожих Юма, возник в поселении Мохаве с сообщением от форта Юма. До «белоснежных», гласил он, дошли слухи, что в деревне проживет белоснежная женщина, и командир поста отдал приказ возвратить ее к своим. Племя пробовало скрыть Олив, отрицая то, что она «белоснежная», но гонец все равно принудил их расстаться с женщиной, пригрозив, что в неприятном случае поселенцы сметут деревню с лица земли.
В наиболее поздних переговорах воспринимала роль и сама Олив: «Я нашла, что они произнесли Франциско, что я не американка, а принадлежу к расе людей, схожих на краснокожих, которые как будто бы живут вдали от заходящего солнца. Они разукрасили мое лицо, ступни и руки грязно-коричневым цветом — такового не было ни у 1-го знакомого мне народа. Они повелели мне не заговаривать с Франциско по‑английски, заместо этого гласить с ним на другом языке, сказать, что я не американка. Но я заговорила с ним на ломаном британском и поведала всю правду, в том числе и то, что они вынуждают меня сказать. Он поднялся со собственного места в гневе и воскрикнул, что не потерпит этого!»
Мохаве были в ярости — некие даже предложили уничтожить Олив за схожее неповиновение, но вождь племени и его супруга воспретили причинять Олив вред. Заместо этого они согласились «уступить» ее в обмен на несколько лошадок и одеял. Олив отправилась совместно со своим провождающим в форт, а компанию ей составила ее приемная сестра Топека, которой тогда было 17 лет.
До прибытия в форт Олив настояла, чтоб ей была выдана соответствующая одежка, потому что она была облачена в классическую юбку племени Мохаве, которая не закрывает тело выше талии. В форте Олив повстречали рукоплесканиями, а через некоторое количество дней она воссоединилась со своим братом Лоренцо.
Слухи
Возвращение к единоплеменникам и то, что говорила Олив о собственном пребывании посреди мохаве, пестрело некорректностями. Олив гласила, что счастлива возвратиться домой, к «белоснежным», а краснокожих нередко называла дикарями. Она утверждала, что татуировки на ее лице изготовлены для того, чтоб она не могла бежать, но это не соответствовало традициям мохаве.
Олив вновь сошлась со собственной подругой юношества Сьюзен Томсон. Много лет спустя Сьюзан гласила, что Олив весьма скучала по собственному мужу-индейцу и двум сыновьям. Сама Олив подобные слухи отторгала. В книжке Страттона она объявила: «К чести этих дикарей будет сказано, что они никогда не относились ко мне оскорбительно». Вообщем, она и не могла сказать ничего другого — по тем временам быть заподозренной даже в обыкновенном разговоре с краснокожим запятнало бы репутацию солидной девицы невозвратно. Что гласить о интимной связи.
В 1857 году пастор по имени Ройал Б. Страттон написал книжку о Олив и Мэри Анн, нареченную «Жизнь посреди краснокожих». Книжка продалась тиражом в 30 тыщ экземпляров и стала блокбастером. Гонорар от реализации начал двигаться на обучение (педагогический процесс, в результате которого учащиеся под руководством учителя овладевают знаниями, умениями и навыками) Олив и Лоренцо в Тихоокеанском институте. Также Олив отчаливала на лекции, где помогала продвигать эту книжку.
Когда они с братом переехали в Орегон, он замечал, что она тоскует по жизни посреди краснокожих. Он также гласил, что по ночам Олив падала на пол и плакала, как как будто оставила там, в племени, что-то неописуемо ценное. Местные увидели, что Олив никогда не улыбалась, а в те редчайшие деньки, когда она покидала дом, Олив покрывала лицо краской либо прикрывала его вуалью, чтоб упрятать татуировки.
Позднее Олив вышла замуж за обеспеченного скотовода Джона Б. Фэирчайлда. Они удочерили девченку по имени Мэми. Погибла она в 65 лет от сердечного приступа. Непонятно, где была реальная семья Олив и ее сердечко. Жалела ли она, что оставила тех, кого вслух называла «дикарями»? Может быть, конкретно они навечно и оставались ее семьей?
Источник: www.goodhouse.ru
Источник: