Напрасные надежды на Брежнева
«Тов. Твардовский А.Т. – выдающийся
русский поэт». Фото © РИА Анонсы
Вопросец о подмене в журнальчике «Новейший мир» Александра Твардовского партаппарат и литгенералитет начали подымать еще с середины 60-х годов. Терпение функционеров лопнуло в весеннюю пору 1968 года. Их возмутила верстка апрельского номера журнальчика. Главлит посетовал в ЦК КПСС. В вину Твардовскому были вменены заметки Ефима Дороша, Виктора Некрасова, письмо Корнея Чуковского. Припомнили аппаратчики «новомирцам» и старенькые грехи. Вывод был такой: редакция «Новейшего мира» не сделала выводов из прошлых разборов ее деятельности. 24 мая 1968 года завотделом пропаганды ЦК Владимир Степаков и завотделом культуры ЦК Василий Шауро написали партруководству:
«Считали бы целесообразным поручить секретариату правления Союза писателей СССР (т. Федину) решить вопросец о руководстве журнальчика «Новейший мир».
Когда и что решил литгенералитет, по бумагам Союза писателей СССР установить не удалось. Если веровать уцелевшим в фондах РГАЛИ протоколам этого Союза за 1968 год, вопросец о отставке Твардовского литначальство официально не поднимало. В бывшем архиве ЦК КПСС тоже никаких записок писательского начальства на данную тему, датированных в весеннюю пору либо в летнюю пору 1968 года, найти пока не удалось.
Но это совсем не означало, что под ковром ничего против Твардовского не затевалось. Смотрите, какая помета осталась на записке 2-ух партчиновников – Степакова и Шауро: «На заседании Секретариата ЦК 14/VI-1968 (пр. № 53) дано согласие правлению Союза писателей СССР на утверждение в качестве редактора журнальчика «Новейший мир» т. Кожевникова В.М.».
Согласитесь, увлекательный поворот. Но вот что удивительно: по бюрократическим правилам тех пор такому решению обязана была предшествовать записка соответственных отделов ЦК о поддержке внесенной писательским начальством кандидатуры. А здесь данной для нас записки не оказалось. Почему? Одна из версий: на таком финале, может быть, настаивал влиятельный член Политбюро ЦК Андрей Кириленко, который уже издавна точил зуб на «Новейший мир». В пользу данной для нас версии гласит и то, что конкретно Кириленко председательствовал 14 июня 1968 года на заседании секретариата ЦК, где вскользь был затронут вопросец и о «Новеньком мире».
Но идем далее. О принятом в ЦК решении ничего тогда не выяснила не только лишь читающая публика. Это осталось потаенной даже для большинства литначальников. Ничего не было сообщено о этом и Твардовскому. Почему? Может, вдруг принципиальность показал Кожевников, который с 1949 года редактировал иной журнальчик – «Знамя»? Если б. Кожевников постоянно и во всем подчинялся партийным решениям. Напомню: это он сначала 60-х годов сдал чекистам рукопись крамольного романа Василия Гроссмана «Жизнь и судьба». Быстрее всего в летнюю пору 1968 года приостановил экзекуцию над Твардовским иной член Политбюро ЦК – Миша Суслов. Выйдя из отпуска и узнав о состоявшемся решении секретариата ЦК, он сумел все выиграть и все бросить как было, правда, для вида поручив секретарю ЦК по вопросцам пропаганды Петру Демичеву вновь поэта слегка пожурить. Все поменялось опосля возникновения в западной печати крамольной поэмы Твардовского «По праву памяти», в какой, на самом деле, длилось развенчание Сталина. Не дожидаясь выяснения всех событий, как рукопись поэта могла оказаться в Европе, отдел культуры ЦК востребовал укрепить управление журнальчика. Исполняя волю партаппаратчиков, литгенералитет сначала февраля 1970 года направил в «Новейший мир» 2-ух новейших заместителей главреда – Дмитрия Большова и Олега Смирнова – и несколько новейших членов редколлегии, а именно Валерия Косолапова, Александра Овчаренко и Александра Рекемчука. Еще планировалось усилить «новомирскую» редколлегию поэтом Сергеем Наровчатовым. При всем этом с Твардовским ни одна из этих кандидатур даже не дискуссировалась.
Поэт очень возмутился и стал грозить отставкой. А властям, похоже, это лишь и требовалось. Им это было прибыльно. Ведь в таком случае вышло, что это не они уволили поэта, а поэт сам подал заявление о уходе.
На освободившееся пространство намечался Сергей Наровчатов. Его не случаем собирались перед сиим ввести в редколлегию «Новейшего мира». Но поэт, издавна мечтавший получить в свои руки какой-либо большой журнальчик, в той ситуации, которая сложилась вокруг Твардовского, предпочел собственной репутацией не рисковать и на некое время воздержаться от похода в «Новейший мир». Опосля этого партийная вершина сделала ставку на издателя Валерия Косолапова.
Чтоб потрафить либералам, партаппарат распустил слухи, как будто новейший назначенец – из убежденных прогрессистов, сам не раз страдавший от обскурантов. К слову, в этом была толика правды. Вправду, в осеннюю пору 1961 года Кремль собирался под давлением председателя Союза писателей Рф Леонида Соболева убрать Косолапова из «Литгазеты». И за что? За публикацию типо непонятного стихотворения Евгения Евтушенко «Бабий Яр». Но тогда расправиться с неугодным редактором «Литгазеты» помешал открывшийся XXII съезд партии. Хрущеву в тот момент важней было выкинуть из Мавзолея тело Сталина. Иной раз Косолапов пострадал в конце 1962 года. На него как на очернителя истории указал на одном из правительственных приемов архитектор Вучетич. Но при всем этом в верхах отлично знали, что Косолапов никогда не был либералом и постоянно правильно служил партии, но, как и всякий человек, время от времени допускал проколы и что-то пропускал, полагаясь на собственных заместителей. Конкретно потому власть опосля скандала с ролью Вучетича совершенно убирать Косолапова из системы не стала, а просто пересадила его с должности главреда «Литгазеты» в другое, не наименее важное кресло директора Гослитиздата. И этот же Косолапов, возглавив другую структуру, сходу рьяно ринулся очищать планы издательства от идейно непонятных рукописей. При нем, а именно, был перекрыт кислород всем переводам Иосифа Бродского. Это к вопросцу о том, как Косолапов проводил на занимаемых постах либеральную линию. Тем не наименее с конца 1969 года власть сознательно запустила слухи о прогрессизме директора Гослитиздата.
Твардовскому план начальства стал понятен не сходу. Только 7 февраля 1970 года до него дошло, что на его пространство власть подыскала Косолапова.
«Как не вступило мне в голову, – записал он в тот денек в ежедневник, – что Косолапов заместо меня».
Твардовский, похоже, очень расстроился. В глубине души он рассчитывал, что его прошение о отставке будет отклонено и журнальчик продолжит выходить под его управлением. Не считая того, Твардовский ложил огромные надежды на воззвание к генсеку Брежневу.
К слову: главред и ранее, когда сгущались тучи над «Новеньким миром», пробовал апеллировать к Брежневу. Сколько раз он звонил генсеку, например, в июле 1968 года (все его звонки зафиксировали в собственных журнальчиках дежурные секретари в приемной генсека). Но ведь фаворит страны никогда ему не перезванивал. Случаем ли это? Естественно, нет. Брежнев принципно оставался в вопросцах «Новейшего мира» над схваткой, считая, что для этого существовал отдел культуры ЦК и секретарь ЦК по пропаганде Петр Демичев. Но Твардовский продолжал возлагать на волшебство.
Новейший противный для поэта звоночек прозвенел 11 либо 12 февраля. Новейших членов редколлегии «Новейшего мира» принял Демичев, а его даже не позвали. Что все-таки выходило? Партаппарат открыто проигнорировал главреда 1-го из наилучших «толстых» журналов и в его отсутствие напичкал назначенцев инструкциями, как созодать издание.
Не вытерпев, Твардовский от шантажа перебежал к делу и 12 февраля отослал с курьером заявление о уходе. И лишь опосля этого один из литгенералов – некоторый Константин Воронков сказал поэту, что его на деньках, может быть, воспримет сам Брежнев, но до этого в ЦК дали указание предоставить ему новейшие льготы.
Далее, похоже, началась борьба в окружении Брежнева. Есть некие данные, что Константин Симонов через свои связи вышел на помощников и референтов генсека Андрея Александрова-Агентова и Евгения Самотейкина. Но в сей раз влиятельных аппаратчиков как бы нейтрализовали люди Суслова. Аргумент сусловцев типо сводился к одному: Твардовский публикацией на Западе собственной поэмы «По праву памяти» переступил некоторую черту, впору за это не покаялся и потому в поучение остальным был должен из журнальчика уйти. Не потому ли Брежнев умыл руки?
«Как мне передали, – сказал 20 февраля Твардовскому публицист Юрий Буртин, – генсек вчера отдал зачинателям разгрома «Новейшего мира» согласие на Вашу отставку».
Вопросец о новеньком руководстве «Новейшего мира» был рассмотрен на Секретариате ЦК КПСС 24 февраля 1970 года. Но Твардовский на него даже не был приглашен.
Вел заседание секретариата давнешний недруг поэта – Андрей Кириленко, которому уже издавна не терпелось поменять в журнальчике редактора. До наших дней дошла протокольная запись обсуждения данного вопросца.
«КИРИЛЕНКО. Альянс писателей и отделы дают утвердить т. Косолапова редактором журнальчика «Новейший мир». Тов. Федин на секретариате Союза писателей голосовал поименно, и все высказались за тов. Косолапова. В редколлегию введены еще новейшие люди. Нужно, чтоб журнальчик имел подлинное партийное лицо. Этого мы хотим т. Косолапову.
КОСОЛАП0В. Я почти все передумал в связи с сиим предназначением. Я не писатель, но наиболее 20 лет работаю с писателями. Участок предлагается тяжелый, нужно отлично выяснить обстановку в журнальчике. Иду работать с желанием, надеюсь оправдать доверие».
Сохранилась и выписка из протокола заседания секретариата ЦК. В ней говорилось:
«Принять предложения секретариата правления Союза писателей СССР:
а) о освобождении т. Твардовского А.Т. от обязательств головного редактора журнальчика «Новейший мир», согласно его просьбе;
б) о утверждении т. Косолапова В.А. основным редактором журнальчика «Новейший мир», освободив его от должности директора издательства «Художественная литература».
Направьте внимание, как все подал аппарат. Твардовского никто не снимал, его освободили по его просьбе. Во как! Но почему тогда поэта не предупредили о готовившемся постановлении? И почему с ним не посоветовались о преемнике?
Повторю: Твардовский о состоявшемся 24 февраля в ЦК утверждении новейшего редактора «Новейшего мира» еще некоторое количество дней ничего не знал. В денек заседания секретариата ЦК он по привычке прибыл в журнальчик и посиживал в редакции до 3-х часов.
По словам уже уволенного из «Новейшего мира» заместителя Твардовского – Алексея Кондратовича, поэт 24 февраля еще продолжал возлагать на волшебство.
«…выдержка его [Твардовского. – В.О.] изумительна, – записал 24 февраля 1970 года в ежедневник Кондратович. – Разъясняется это, по-видимому, почти всеми причинами, и до этого всего надеждой на встречу с Брежневым».
Твардовский считал, что ему еще дадут подписать в печать один либо два номера журнальчика. Но он ошибся. Играться с журнальчиком поэту больше не дозволили. Правда, и совершенно игнорировать поэта власть не собиралась. Его планировали ублажить различными подачками бытового нрава, а именно, пообещали приобрести вне очереди жутко дефицитную легковушку для дочери.
2 марта 1970 года Твардовского по поручению Кремля принял секретарь ЦК по пропаганде Петр Демичев. Но разговор вышел плохим. Демичев касался в главном малозначимых тем.
Возвратившись из ЦК, Твардовский коротко выложил сущность встречи своим соратникам.
«Видно было, – отметил в собственном дневнике Алексей Кондратович, – что А.Т. не желает гласить о встрече. Произнес не достаточно, односложно: «По протоколу, полагалось час. Просидели час. Я уже делал некие телодвижения, показывающие, что можно и кончить, все ясно. Идти на обострение я не желал. Какая нужда…»
– Задели поэмы? – задал вопрос Хитров. «Да, и поэмы задели. Но тоже как-то так, что ничего не усвоишь… Он гласит мне: «Прогуливается слух, в том числе в партийном аппарате, что вас сняли за то, что вы типо передали поэму за границу». Утешает меня: «Ну это ерунда. Мы никого в этом не обвиняем, а уж вас-то тем наиболее». Но он же спустя полгода произнесет другое».
Здесь что еще любопытно?! Официальная пресса продолжала по поводу уже состоявшейся отставки Твардовского хранить молчание. Даже в среду, 4 марта 1970 года, «Литгазета» вышла без какой-нибудь инфы на данную тему.
К слову: приблизительно в те же деньки кураторы «Новейшего мира» из отдела культуры и отдела пропаганды ЦК проявили желание повстречаться с новеньким управлением журнальчика. Косолапов и освеженная редколлегия получили установку созодать журнальчик по уровню не ниже, чем ранее. В ЦК верно дали осознать, с какими создателями редакция «Новейшего мира» могла продолжить сотрудничество.
Меж тем скоро предстояло 60-летие Твардовского. В Кремле задумались: как отмечать. Совершенно игнорировать это событие, все соображали, было недозволено. Во-1-х, Твардовский при всех претензиях к нему оставался весьма русским человеком и убежденным коммунистом. И, во-2-х, следовало учесть награды Твардовского как огромного поэта. В партаппарате даже появилась дискуссия, представлять ли Твардовского к звезде Героя Социалистического Труда либо к четвертому ордену Ленина.
«Большая опасность и коварство моих опекунов, – записал Твардовский 23 мая 1970 года в собственный ежедневник, – 4-ый орден , коих у меня уже три, – это и идеально высочайшая заслуга, ничего не скажешь, и совместно с тем отнесение меня ко второму уровню, вроде депутатства РСФСР».
Почему Твардовский весьма желал получить Звезду Героя? Дело было не только лишь в тщеславии. Звезда Героя могла бы посодействовать ему реабилитировать поэму «По праву памяти». Возникла бы надежда на скорую ее републикацию в русской печати. 4-ый же по счету орден Ленина, по воззрению поэта, откладывал бы вопросец о печати поэмы в нашей стране на неопределенное время.
3 июня 1970 года заведующий отделом культуры ЦК Василий Шауро сказал партруководству:
«Секретариат правления Союза писателей СССР (т. Федин К.А.) ходатайствует о награждении орденом Ленина поэта Твардовского А.Т. за огромные награды в развитии русской поэзии и в связи с 60-летием со денька рождения, исполняющимся 21 июня с.г.
Тов. Твардовский Александр Трифонович, 1910 года рождения, российский, член КПСС с 1940 года, член Союза писателей СССР.
Тов. Твардовский А.Т. – выдающийся русский поэт. Его наилучшие поэтические произведения «Страна Муравия», «Дом у дороги», «Василий Теркин», «За далью – даль» и остальные пользуются широкой популярностью у русских и забугорных читателей. Творчество поэта глубоко народно, оно оказало и продолжает оказывать огромное воздействие на русскую поэзию.
Тов. Твардовский А.Т. награжден 3-мя орденами Ленина (1939, 1960, 1967 гг.), орденом Красноватой Звезды, орденами Российскей войны I и II степени, 4-мя медалями. Он удостоен Ленинской премии (1961 г.), три раза ему присуждались Муниципальные премии СССР.
Отдел культуры ЦК КПСС считает вероятным поддержать предложение секретариата правления Союза писателей СССР о награждении поэта Твардовского А.Т. орденом Ленина за огромные награды в развитии русской поэзии и в связи с шестидесятилетием со денька рождения.
Проекты постановления ЦК КПСС и Указа Президиума Верховного Совета СССР прилагаются».
Добавлю: начальный проект постановления ЦК о награждении Твардовского орденом Ленина успели завизировать инструктор отдела культуры ЦК Миша Грибанов, завсектором художественной литературы ЦК Альберт Беляев, заместитель заведующего отделом культуры ЦК Зоя Туманова и сам Василий Шауро.
К слову, чуток позднее завсектором ЦК Альберт Беляев почти всех убеждал, что вообще-то отдел культуры ЦК предлагал присвоить Твардовскому звание Героя Социалистического Труда. Но это, повторю, было не так.
Совсем вопросец о награждении Твардовского был должен отважиться на секретариате ЦК КПСС. Еще одно заседание этого партийного органа стояло в плане на 7 июня. Но перед самым началом заседания кто-то успел передать председательствовавшему Андрею Кириленко известие о том, как будто поэт кое-где выступил с протестом против помещения в психиатрическую поликлинику известного биолога с диссидентскими взорами Жореса Медведева. И у Кириленко возник красивый повод повременить с награждением ненавистного ему бывшего редактора «Новейшего мира». Под его напором партруководство приняло 7 июня очень уклончивое решение. Было заявлено:
«Секретариат ЦК в принципе высказался за награждение поэта Твардовского орденом Ленина в связи с 60-летием. Окончательное решение вопросца отложено до выяснения роли Твардовского в подготовке письма с протестом о типо нелегальном помещении в поликлинику Ж. Медведева».
Выяснение заняло полторы недельки. Но Твардовскому о этом никто ничего не сказал. Поэт продолжал гадать, чем все-же его собирались вознаградить.
Прошедший 17 июня 1970 года под председательством Миши Суслова секретариат ЦК КПСС постановил:
«1. За награды в развитии русской поэзии и в связи с шестидесятилетием со денька рождения вознаградить поэта Твардовского А.Т. орденом Трудового Красноватого Знамени.
Одобрить проект Указа Президиума Верховного Совета СССР по этому вопросцу (прилагается).
2. Внести на утверждение Политбюро».
Твардовский воспринял «трудовика» (так на партийном сленге назывался орден Трудового Красноватого Знамени) как огромное унижение. Но партаппаратчики считали, что он сам во всем был повинет.
5 августа 1970 года Кондратович вспомянул, что ему говорила сотрудница Главлита Эмилия Проскурнина. Типо заведующий сектором литературы отдела культуры ЦК КПСС Альберт Беляев за минуту откровения сказал цензорам:
«Нам А.Т. [Твардовский. – В.О.] своим письмом (в Калужскую поликлинику о Жоресе – не в ЦК и никуда выше, – лишь в поликлинику…) все дело напортил. Мы же желали ему отдать Героя, а опосля его письма это сделалось неосуществимым» (Алексей Кондратович. Новомирский ежедневник.. – М., 2001).
Но Беляев хитрил. Отдел культуры ЦК к званию Героя Социалистического Труда Твардовского, повторю, никогда не представлял.
Очень на всех обидевшись, Твардовский в собственный юбилей не удержался и ушел в очередной запой. А что еще ему оставалось созодать?
Источник: