Почему малыши подсели на снюс
Наркотики начинаются не с первой сигареты, а с фразы «мать, желаю айфон как у всех». Так считает Дмитрий Кореняк, директор общественного реабилитационного центра для несовершеннолетних «Возрождение» Департамента труда и социальной защиты населения городка Москвы. «Правмир» побеседовал с ним о так именуемых «легких» наркотиках и о том, что созодать родителям, если их дочь подозрительно нередко падает в обморок в туалете.
— Почему вы считаете, что разговор о наркотиках в СМИ (Средства массовой информации, масс-медиа — периодические печатные издания, радио-, теле- и видеопрограммы) — это пропаганда? Разве предки не должны знать, какие новейшие вещества возникают либо как осознать, что ребенок начал употреблять?
— Почему? Я считаю, что нужно предупреждать родителей. Но раздельно. А профилактику почаще всего проводят конкретно на детях, а она не действенная. Если ребенок употребляет, он и сам о этом понимает лучше, чем хоть какой доктор. А если не понимает, то и не нужно возбуждать энтузиазм. Вот вы поведали: «Это наркотики». И что далее? Человек ранее даже не думал о этом, а сейчас начнет: «Да, наркотики, вправду». Как ни пугай ребенка, у него все равно возникнет желание испытать и проверить.
Мы заигрываем с данной темой и вызываем к ней энтузиазм. Все эти рассказы звезд: «Я употреблял, но завязал», — вообщем реклама наркотиков. «Вот он употреблял, а сейчас таковой прекрасный, удачный. Наркотики, может, посодействовали ему стать звездой? Вот и я, если что, могу поупотреблять, а позже брошу, как он».
— Ну, а если ты предупреждаешь собственного второклассника: «Если для тебя кто-то даст таблеточку — не нужно ее есть». Это тоже спровоцирует его испытать?
— Это разговор не о наркотиках, а о сохранности — и не только лишь таблеточку, а и шоколадку не нужно брать, и вообщем ничего не нужно брать из рук остальных людей.
— Должны ли знать предки, что существует снюс, насвай, азот и так дальше?
— Да, естественно.
— Откуда тогда, если не из СМИ (Средства массовой информации, масс-медиа — периодические печатные издания, радио-, теле- и видеопрограммы)?
— Родителей нужно собирать на родительские собрания. Нас приглашают — мы выступаем, рассказываем. Когда вы снимете о этом передачу и пустите по центральным каналам, как убедиться, что это предки глядят, а не малыши?
— Я понимаю истории, когда девченка опосля закладывания снюса за губу падает в обморок в туалете. А предки забирают ее из школы и задумываются — ну, переутомилась. Потому они должны знать, при этом из СМИ (Средства массовой информации, масс-медиа — периодические печатные издания, радио-, теле- и видеопрограммы), далековато не в каждой школе такие собрания бывают.
— Тут докторов нужно спрашивать: «Что созодать, если моя дочь свалилась в обморок?» А у нас образование и СМИ (Средства массовой информации, масс-медиа — периодические печатные издания, радио-, теле- и видеопрограммы) идут самым легким методом.
Давайте оставим СМИ (Средства массовой информации, масс-медиа — периодические печатные издания, радио-, теле- и видеопрограммы), вот образование. Малыши у нас где? В школах. Вот они малыши и вот нам нужно для галочки провести мероприятие, что мы поборолись с наркотиками. Давайте проведем потрясающий час о вреде наркотиков, а позже галочкой отчитаемся. Эта галочная наша педагогика и приводит к тому, что мы в детях лишь энтузиазм к этому разжигаем. Никакого толку от этих бесед нет как такого.
Когда ребенок не понимает слова «нет»
— А от что есть толк?
— Давайте с самого начала. Я считаю, наркомания — это вишенка на тортике, это квинтэссенция девиза «Жить нужно в свое наслаждение». Этот девиз на данный момент пронизывает, к огорчению, все слои нашей жизни.
У нас культивируется культура употребления, когда все привыкли к «дай» по принципу «я желаю». И равномерно «я желаю» становится законом. Законом стают мои желания, мои потребности. А то, что я что-то должен — про это тишь.
— Сможете привести пример диалога матери и малыша в этом контексте?
— «Мать, я желаю вот эту игру», «мать, купи телефон, у всех в классе есть», «мать, мне охото туфельки как у Вики».
— Позже — раз, и легкие наркотики сходу?
— Да. Раз, и легкие наркотики. Когда ребенок не понимает слова «нет». Когда ребенок привык к тому, что его желания главные.
Еще наркотики нередко начинаются с общественного проявления неуважения к родителям. Вот у меня пятеро малышей, и не так давно мы сидим за столом, а средний отпрыск на просьбу матери передать хлеб такое лицо сделал… Я узрел, говорю: «Это что такое? Кому мы рожу корчим?» Мы доели, позже пошли и говорили битый час, что можно и что недозволено в отношении матери.
Ранее нас растили по каким эталонам? Мне гласили: «Дима, смотри, какой мальчишка неплохой». Неплохой мальчишка — это какой?
— Отлично обучается, помогает старшим.
— Еще какой? Взгляни, какой он послушливый.
— А, послушливый, буквально.
— Во времена и королевской Рф, и СССР (Союз Советских Социалистических Республик, также Советский Союз — государство, существовавшее с 1922 года по 1991 год на территории Европы и Азии) верно было выращивать послушливых малышей. Почему? Поэтому что семья обязана приготовить к жизни в обществе, а основной тезис был — это повиновение. Если ты воспитал послушливого малыша, то с ним будет все в порядке, поэтому что он умеет слушаться старших. В принципе, вся система построена на повиновении. Человек научился слушать, он выживет.
— На данный момент это немодно, да и мир поменялся. Неясно, кого слушать.
— На данный момент немодно. На данный момент время от времени вредоносно и даже небезопасно быть послушливым, это правда. Кого ты будешь слушать? Ранее ты отводил малыша в школу, и этого было довольно — октябрята, пионеры, комсомол, все заняты. Если убрать коммунистическую идеологию, отменная система. А на данный момент? Где гарантия, что ребенок послушливо не пойдет за барыгой, который наговорит что угодно, только бы получить новейшего клиента?
Я помню, все мои одноклассники и я желали на БАМ (Байкало-Амурская магистраль — железная дорога в Восточной Сибири и на Дальнем Востоке) поехать, мы желали что-то создать для страны, задумывались о том, кем мы будем. У всех мечты были о каком-то публичном благе. На данный момент все сведено к «желаю новейший айфон», если совершенно упростить.
— Так где все-же граница меж айфоном и наркотиками?
— В том-то и дело, что нет границы. Когда ты привыкаешь к тому, что ты — центр вселенной, ты вообщем не задаешься вопросцем, что желают остальные. Осознаете? Это и есть база употребления, поэтому что наркотики — просто очередной метод получить кайф.
Когда мать отправляет на три буковкы
— Когда я начинал заниматься наркоманией в 1994–1995 году, были остальные наркотики. Лишь-только металлический занавес открыли, у нас в школах потребляли, шприцы валялись. Был тренд наркобизнеса резвее всех высадить на иглу и заполучить тем нескончаемых клиентов.
— На данный момент все по другому.
— Да. Началась профилактическая работа, и никто не желает быть конченым торчком. Наркобизнес это соображает, и есть его новейший ответ — так именуемые «легкие наркотики», где снижен порог первой пробы. Когда испытать 1-ый раз просто, и, кажется, никаких последствий у тебя, никаких ломок, никакой зависимости физической вообщем нет. Ты через три часа трезвый, прекрасный, зрачок обычный.
— Это какие вы имеете в виду вещества?
— Спайсы, к примеру, покурил. Соли, гашиш. Ты кайф получил, а последствий пока никаких, соц тоже, предки этого не выявляют. И у малышей чувство — испытать можно.
— К тому же малыши молвят, что снюс — это не наркотик, а табак. И в Швеции он разрешен.
— Да, совсем правильно, но это наркотик. Как и сигарета. Естественно, наркотик.
— Задачка наркобизнеса — подсадить на легкие наркотики?
— Да, чтоб у малышей пропал психический барьер.
Некие предки глядят на это как на баловство. У нас, понимаете, сколько этих случаев? Приходит мальчишка, он гласит: «Вот я сижу на таких-то наркотиках». Через некое время выясняется, что его друг тоже употребляет. Мы говорим: «Вот телефон, звони маме собственного друга». Он звонит: «Так и так, тетя Тамара, мы вкупе с вашим Вовкой употребляли. Мне на данный момент помогают, давайте ему тоже посодействуют». Мать нас отправляет на три буковкы, гласит: «Вы клевещете на мою семью. Мой отпрыск неплохой, я ему верю, это его друг торчок». Проходит месяцев шесть-семь, она находит отпрыска с передозом на лестничной клеточке, бежит к нам: «Спасите!»
На что уделять свое внимание? На то, что ребенок становится чужим, начинает грубиянить: «Не лезь в мои дела». Ведет себя вызывающе. Все начинается с этого.
— Почти все это на подростковый возраст списывают.
— Нет. Что за подростковый возраст, когда можно грубить и грубиянить? Как? Это ни в котором возрасте недозволено созодать. Позже предки ощущают, что рядом с ними чужой человек. У него нарушается режим сна. Зрачок ранее можно было глядеть. Но это уже все прошло.
— А на данный момент я вижу одноклассника собственного отпрыска, про которого я буквально понимаю, что он любой денек употребляет снюс, но по нему не усвоишь. Трудно родителям.
— Трудно родителям. Потому здесь тяжело отдать всепригодную формулу. Если у вас любые сомнения, сделайте анализ крови (внутренней средой организма человека и животных) на токсикологию, который буквально все покажет. Сделайте анализ крови (внутренней средой организма человека и животных) и выясните, что там есть и что там нет.
«Мы не можем выносить сор из избы»
— Так как поменялся нрав первой пробы, то означает ли это, что больше малышей вовлекается?
— Естественно. Я считаю, что больше половины к девятому классу попробовали так именуемые легкие наркотики. Благодаря легкому доступу и благодаря этому желанию все испытать.
Осознаете, стопоров нет. «Я желаю быть в центре мира», и все. Скажи на данный момент современному ребенку: «Делай то, что должен». — «Я никому ничего не должен! Я че желаю, то и буду созодать». Это и есть формула наркомана. Наркоман так живет.
— Как вы оцениваете реакцию школ на то, что малыши употребляют этот же снюс?
— Во-1-х, школ нет, их издавна извели. Есть центры образования. Ранее типовой утомившись школы предполагал воспитательное действие. А центр в приоритете оказывает образовательные услуги. Воспитание (целенаправленное формирование личности в целях подготовки её к участию в общественной и культурной жизни), молвят, это не наша функция, пусть семья воспитывает (по определению И. П. Павлова, воспитание — это механизм обеспечения сохранения исторической памяти популяции).
— Образовательное учреждение вообще-то отвечает за психологическое и физическое здоровье малыша. Означает, что-то обязано созодать, когда возникают наркотики.
— Для этого нужно признать делему. Но никто не желает. Школа гласит: «Все в порядке». Пока у их кто-либо не передознется на пороге, все будут гласить: «Мы к этому дела не имеем, у нас все отлично».
— Схожее было в вашей практике?
— Я для вас лишь что приводил пример, когда мы гласили маме, что ее отпрыск употребляет. Со школами то же самое. Они неофициально молвят: «Ну, мы знаем. Да, у нас такое есть». Мы отвечаем: «Давайте соберем родителей, что-то создадим с сиим». Они молвят: «Мы не можем выносить сор из избы».
— Прямо так учителя для вас и молвят?
— Да, но не учителя в главном, а администрация. Как раз учителя идут наперекор, они звонят: «У нас мальчишка, давайте ему поможем». Но если директор признает, что у него в школе есть наркотики, задачи начнутся уже у него. А еще принципиально, что он и ничего с сиим поделать в особенности не может, у него устройств никаких нет.
— У школы рычагов совершенно никаких нет?
— Естественно. А какие? Что она в состоянии сделать? Лишь отчислить. Вызвать родителей и сказать: «Ваш отпрыск — наркоман, потому забирайте его документы, либо ужаснее будет». Предки, поникнув головой, забирают документы и уходят.
— В соседнюю школу.
— В соседнюю школу, да. Такое бывало много раз. Хотя если предки грамотные, то и отчислить весьма тяжело.
Какие еще механизмы? УВД задерживает ребенка в состоянии потребления. Что оно сделает? По закону они должны составить протокол о административном правонарушении, но тогда к ним придет прокуратура и произнесет: «Раз у вас есть протокол о том, что несовершеннолетний употребил психоактивные вещества, вы должны возбудить уголовное дело против неведомого лица, продавшего наркотики». А это заведомый висяк.
Потому протокол нередко не составляют. С КДН то же самое. Если заявить, что на участке наркомания, дальше-то что с сиим созодать? Никакого принуждения страны к реабилитации нет, воздействия нет, мы беззубые.
«Почему я должен? Что ты хочешь от меня?»
— По-вашему ребенок выходит всесильным, а вокруг него все бессильны — и учителя, и правоохранительные органы, и предки.
— Да. Конкретно так и выходит, к огорчению. И начинать поменять это нужно с законодательства. А для этого опять-таки нужно признать делему.
— Но ребенок нуждается в помощи. И все взрослые не могут посодействовать.
— Система не может, правительство не может, но люди, которым он не безразличен, могут. А для этого они должны начать что-то созодать. К примеру, перед тем, как ребенок придет к нам на реабилитацию, мы 2–3 месяца готовим родителей. Чтоб они заняли правильную позицию, какие-то взоры поменяли, чтоб сообразили, что есть неувязка. А не как посылку сдали отпрыска.
— «Вот для вас ребенок, сделайте с ним чего-нибудть».
— Да, с ним сделайте, а у нас все отлично. Употребление начинается не когда он снюс за десну пихает. Оно начинается в семье. Если он начал химию употреблять — это уже следствие.
— Ну вообщем много малышей из не плохих семей с таковой неувязкой.
— Отменная семья — это что означает? А с какими ценностями? Какие книжки они читали с отпрыском? Какие киноленты смотрели? О чем гласили? Во что верили? В мире, где правят средства и все покупается и продается, считается неплохим, когда есть достаток в семье, все одеты, обуты и сыты. Но ведь этого не достаточно! Основное — что с душой происходит.
— Хорошо, а доверие к другу? Вот мальчишка и правда из неплохой семьи, но ему друг произнес: «Да хорошо, пойдем попробуем».
— Так и будет. Но там, где есть контакт и ценности заложены, даже реабилитация идет лучше. Человек может куда-то в сторону отступить, но ему есть куда возвратиться. Но на данный момент много идет к нам малышей пустых, кто про слово «нужно» вообщем не слыхал.
— Это в чем выражается?
— В том и выражается. «Почему я должен? Что ты хочешь от меня? Мне плевать на твои чувства — основное, чтоб мне было отлично».
— Подмести не могут либо посуду промыть?
— Посуду промыть неких приходится учить, и кровать заправлять, стирать. Все это дома делают мамочки. А мы этому учим. Мы с этого и начинаем.
Компромиссы играют на руку наркотикам
— Почему вы вообщем сиим стали заниматься?
— Когда я работал в школе, это была прямо неувязка. Мы теряли ребят. Я начал увлекаться психологией, и нам чудилось поначалу, что мы можем стремительно одолеть, просто нужно больше любви. А дети погибали от передозов либо попадали в преступные разборки, которые были вокруг наркотиков. Это времена 90-х были, все было ново, еще никто не знал, как на что реагировать. Мы тогда сделали программку «Страна {Живых}», ей не так давно 20 лет исполнилось. А 15 годов назад решили адаптировать эту программку для подростков.
— А что вас внутренне побудило? Не любой учитель будет создавать реабилитационный центр.
— Это и побудило. Ты в чем либо видишь свою цель. Я всю жизнь занимался детками. Мне увлекательна была конкретно реабилитация как педагогическая задачка. На самом деле, это такое современное терапевтическое общество, что-то типа коммуны Макаренко в наши деньки. Это мне и было любопытно постоянно. Я водил подростков в горы, в походы, во всякие приключения, в огромные ролевые игры и так дальше. И смысл постоянно был в том, чтоб за счет самоорганизации подростков сформировывать у их правильные свойства жизни. Это и есть педагогика, если желаете.
Мы поначалу были весьма уверенными внутри себя, считали себя крутыми психологами, задумывались, что стремительно все разрулим с наркотиками. Стремительно не вышло.
— Почему?
— Почему, почему… Поэтому что так не работает, поэтому что нужно не попросту снутри некое движение изловить, а позже еще жизнь поменять, научиться отдавать. Человек перестает потреблять, когда начинает отдавать, когда начинает служить идее, людям, Богу, это и есть реальная кандидатура потреблению. Привести к этому — это целая долгая история, и она весьма увлекательная.
— За 20 лет вы на какие грабли главные наступили? Если вспомянуть, как начинали и что сообразили себе, какие открытия сделали?
— Самое огромное открытие и самое сложное — это как раз то, что с наркотиками и с сиим миром обязана быть черно-белая граница, ее недозволено размывать. Мне постоянно хотелось по нраву и по жизни всех осознать, всем разъяснить все. А есть такие вещи, которые не нужно разъяснять, где нужно просто занять четкую и твердую позицию. Это и тяжело. Мне сложнее всего было это внутри себя вырастить.
— Вроде бы звучала эта позиция, эта граница?
— Есть вещи, к которым обязана быть нетерпимость. На данный момент я понимаю, что есть вопросцы, в каких нужно быть весьма твердым в решениях. У нас в доме 5 главных правил, и если человек их нарушает, то исключается из программки. Постоянно весьма тяжело кого-либо исключать, поэтому что ты понимаешь, что там ничего неплохого не ожидает, всем охото компромисса. Эти компромиссы играют на руку наркотикам.
Вести себя достойно в жизни
— Когда вы про центр реабилитации рассказываете, то о чем сначала? На что он похож?
— Я бы произнес, что это как «Флаги на башнях» Макаренко, просто в современном варианте. Это общество, в каком ребята обучаются так вести взаимодействие вместе, что начинают от потребления уходить в отдачу. Все ориентировано на это — и творческий блок на это ориентирован, и то, как они обучаются: начинают мыслить поначалу о каком-то деле, позже о человеке, позже о людях, позже вообщем о целом обществе. Так шаг за шагом они продвигаются от зацикленности на для себя к тому, чтоб служить — людям, идеям. Не потреблять и начать тратиться.
— И при всем этом у вас нет решеток.
— Нет решеток. Тут нахождение добровольческое.
— А сколько человек находится мгновенно? И как длительно необходимо тут жить?
— Около 20 человек на данный момент. Это довольно долгая история. Чтоб стопроцентно пройти программку, требуется около 2-ух лет, но у всех по-разному. На различных стадиях люди выходят из программки. «Я готов», — и человек пробует выйти в мир. В целом количество не употребляющих позже кое-где около 60%, это весьма неплохой итог. Мы всех отслеживаем, со всеми поддерживаем контакт, у нас есть информационное сопровождение.
— Через сколько лет считается, что человек излечился?
— Через год. 15 лет центр существует, мы всех отслеживаем. Но отсутствие потребления — не основной аспект. У нас есть законы чести выпускника. Люди живут по сиим законам, а это больше, чем не употреблять — это еще поддерживать теплые дела с семьей, к примеру.
— Какой самый основной закон чести?
— Вести себя достойно в жизни.
— Это не непосредственно.
— Не непосредственно. Недозволено непосредственно все шаги расписать. У всякого есть собственный герб — знак программки, гордость, то, на что ты опираешься. И у нас был вариант, когда сняли герб, поэтому что человек поднял руку на свою супругу. Он ничего не употреблял, но герб сняли.
Совершенно, в Рф всего три таковых центра: в Москве, области и личный в Казани. Это весьма недешево для страны. За то, что соцзащита Москвы нас содержит, просто маленький поклон, поэтому что все услуги тут бесплатны. Таковая возможность есть далековато не у всех регионов, к огорчению, но в Москве она есть.
«Я не согласен жить по вашим правилам»
— Довольно ли родителям просто привезти сюда малыша и выдохнуть?
— Вот вы узнали, что ваш отпрыск употребляет. Что далее? Далее нужно жизнь перестраивать, нужно что-то поменять в ней — а это то, к чему изредка готовы современные предки, поэтому что у нас и тут все желают кайфа. Все считают, что брак — это кайф, что малыши — это таковой кайф, все желают наслаждений. Мы желаем, чтоб все было просто и прекрасно. Да, малыши — это счастье, цветочки жизни. Но они же требуют себе внимания и работы души.
— Понятно, другими словами выдохнуть не получится.
— У нас есть целое отделение социальной диагностики, которое занимается конкретно коммуникацией с родителями. Оно мотивирует родителей и малышей, чтоб они что-то начали поменять, чтоб папа с матерью по-другому начали говорить с ребенком, чтоб он в итоге отдал согласие на то, что он все соображает и готов на реабилитационную программку. Это долгий путь, сложный.
— Вы вправду не берете тех, кто не согласен?
— Как мы их можем взять? Они тут посылка, что ли? Возьмите собственного малыша, привезите куда-то и оставьте. Как это?
— Ту даму, которая мне отдала ваш телефон, против воли сюда привезли впервой.
— Привезли, но при всем этом был 1-ый разговор, а позже 2-ой и 3-ий. Пока она не произнесла: «Я согласна», мы ее не брали. Вон у нас мальчишка в изоляторе посиживает, который гласит: «Я не желаю. Все, я жду родителей, они приедут, и я поеду с ними домой, я не желаю тут оставаться». Мы же не можем его вынудить. У нас же не кутузка. Совершенно, он вольный гражданин, почему мы должны запирать его кое-где против его воли?
— Он ведь уже в изоляторе заперт.
— Он не заперт! Просто ему идти некуда. Предки его уехали отдыхать и не желают его забирать.
— Почему он в изоляторе тогда?
— А где ему быть? Он не желает быть с ребятами. Он гласит: «Я не желаю, я не согласен жить по вашим правилам». Нам что, на улицу его выставить?
— Вы таковых малышей изолируете, чтоб они остальных не смущали?
— Дело не в смущении. Представьте, как он будет жить вкупе с иными, если все что-то делают, а он ничего не делает, он в протесте повсевременно? Он ожидает родителей. Мы даем ему возможность. Его никто не выгоняет, его подкармливают, поят, гуляют с ним, все у него есть. Ожидает, пока приедут предки, будут решать вопросец. Может, предки как-то воздействую на него, быть может, нет. Либо он выйдет в дом и произнесет: «Ребята, я согласен проходить программку, я остаюсь». Либо: «Нет, я не могу. Я не желаю, я ухожу».
Малыши просто родителей отправляют
— Это ведь самый непростой вопросец, как посодействовать человеку, который сам этого не желает? Просто нереально глядеть, как ребенок падает в яму по своей воле.
— Это один из самых сложных. Для того, чтоб воздействовать, нужно поначалу осознавать, как это созодать. Мы учим родителей, но это непростой процесс. И любая семья персональна. У почти всех процесс разрушения так далековато зашел, что малыши просто родителей отправляют: «Идите лесом, а я пойду и буду жить у собственных друзей. Мне вообщем ничего не нужно от вас, я желаю употреблять, желаю жить, как желаю, желаю свободы». Желаю, желаю, желаю…
— У вас были случаи, когда в таковой ситуации удалось посодействовать?
— Бывает. И по-другому бывает. У нас вот Витя, он старший на данный момент. Он один из тех, да чуток ли не единственный за все годы, кто сам пришел и произнес: «Помогите мне». У него мать пьет, ей вообщем все равно, где он и что он, по большенному счету. А он пришел к нам. Мать пришла на последующий денек: «Я желаю его забрать». Поэтому что у нее пенсию сняли. Он произнес: «Нет, я останусь, я желаю, поэтому что понимаю, что там загнусь». Но таковых не достаточно. Он один всего. Он длительно переворачивался, весьма тяжело ему было, поэтому что всех предки подпихивают, а его никто — это больше исключение, чем правило.
— А вот про способы родителей желаю спросить. Некие предки, найдя, что ребенок курит либо выпивает, принимают решение отдать ему этого еще более. Я не про наркотики. «Ах, ты куришь, на для тебя пачку, укурись». Молвят, опосля этого ребенок не может глядеть на сигареты. Как думаете, это работает?
— Я понимаю. Не нужно такие вещи писать. Понимаете, это одиозные штуки — клин клином вышибают, это весьма по-российски.
— Это не работает?
— На мне лично сработало. Но время было другое. Я как раз пробовал курить, мне мать гласила: «Если ты захочешь испытать, ты мне скажи». Я маме произнес: «Мать, желаю курить». Мать меня одна растила, был у нее мужик на тот момент, он мне: «На для тебя две сигареты, выкури их полностью в затяжку».
Я ранее курил как? Не вдыхал, в рот набирал, вся эта мерзость во рту, дым во рту, я не вдыхал вовнутрь. Я в затяжку выкурил две сигареты — стращал унитаз всю ночь (то есть темное время суток). Мне было так плохо, с того времени никакого другого чувства, не считая как тошноты, сигареты не вызывают. Даже представить для себя не могу, как можно от этого наслаждение получить.
— Означает, рабочий способ.
— Никакой это не рабочий способ. Это у меня так сработало. Способ и рискованный, и провокационный, и у 1-го так сработает, а у другого ровно напротив. Отлично, что я не загнулся от передоза никотина!
— Просто был вариант в Бурятии в 2015 году — мать отыскала жевательную смесь у мальчугана и произнесла: «Ах, ты, означает, это! Ну на, жри». Он погиб.
— Я и говорю, не нужно в это играться! Это все крайности. Это все меры от безысходности. Я не понимаю, по мне все эти провокации — это все заигрывания с этим же наркотиком.
Родителям не нужно прятать голову в песок
— Что тогда созодать родителям, что созодать школе?
— Во-1-х, правду гласить. В наркотиках постоянно вранье, постоянно ересь. Ребенок обязан выворачиваться, скрывать, все делается тайком. 1-ое, что этому противопоставлять — честность. Я бы собирал родительское собрание и произнес бы откровенно: «Никого не желаю инкриминировать, просто считаю, что все малыши наши. Давайте мыслить».
Можно предложить тест взять у всего класса. И никому, не считая родителей, не демонстрировать. И если выяснится, не нужно прятать голову в песок, а работать с сиим. Лишь нужно быть добросовестными вместе, слиться.
— Думаете, это быть может действенным методом?
— Да, думаю, что разговор постоянно был действенным методом, прямой и добросовестный разговор. Что вы будете еще созодать? Президенту напишете, как у нас принято?
— Просто чувство некий слабости. Учителя разводят руками, предки молвят: «Да, у него вейп, но это не запрещено». Все предки различные. У кого-либо малыши в кальянную ездят с 8-го класса.
— Соберите собрание и обсудите, что такое вейпы. Предки обожают кулуарное общение, поэтому что не желают скандалов. На данную тему все страшатся правды. Все считают, дескать, хорошо, рассосется. И за голову хватаются, лишь когда малыши в Склиф с передозом попадают. Молвят: «Ох, какая неудача!» Уже поздно тогда про неудачу гласить. Тогда уже нужно о реабилитации думать. Нужно как-то не доводить ранее.
— Да, я вот понимаю одну историю. В районе Сабурово открыли новейшую школу в 1987 году, а в 90-х пошли наркотики. Тогда и начальник правоохранительных органов, учителя и предки собрались и произнесли, что в этом районе наркотиков не будет. И все вкупе начали с сиим работать. Я не понимаю, как на данный момент, но тогда они совладали.
— Естественно. Совершенно, когда люди соединяются воединыжды, начинают гласить правду, перестают это замалчивать, то начинается процесс некий.
— На данный момент есть похожие примеры?
— Нет. Все обидно, нет у нас таковых примеров. В основном все озабочены показателями, поэтому что средства платят на данный момент за их, а не за то, кого ты выручил от наркотиков. Администрация озабочена, чтоб был неплохой рейтинг и не было штрафных баллов.
— Дайте родителям напутствие какое-нибудь. Что все-таки им все-же созодать, не считая того, что пробовать налаживать контакт и быть поближе ребенку?
— Все верно вы гласите: налаживать контакт, быть поближе, выстраивать дела теплые доверительные — все принципиально. Но еще важнее — не прячьте, предки, голову в песок, когда проявляется неудача, когда вы чувствуете — что-то не так.
В Москве есть телефон нашего отделения социальной диагностики — 656-15-52. Звоните туда и гласите: «Не понимаю, что с моим отпрыском, дочкой, пожалуйста, помогите». Приезжайте на консультацию, побеседуйте. Это в определенной ситуации.
К огорчению, универсально так не расскажешь. Наши спецы повстречаются с вами, с вашим ребенком, побеседуют, его на учет никто ставить не будет. Это соц служба, мы — социально-реабилитационный центр. Если у вас есть запрос, есть готовность что-то созодать, поменять и готовность вообщем честно на это глядеть. К этому призываю — не прятать голову в песок.
Источник: www.pravmir.ru
Источник: