Реквием по маэстро Янсонсу
Это была одна из наилучших интерпретаций произведения величавого композитора не только лишь у Валерия Гергиева, да и в мировой вердиане. Фото Наташи Разиной/Мариинский театр
Реквием стал основным жанром нашего времени, исполнять его можно любой денек, отпевая сотки жертв стршного вируса по всему миру. Валерий Гергиев выходил с данной партитурой к пульту сначала сезона, возвратившись к ней вновь в денек рождения Мариса Янсонса – известного дирижера с мировой славой, собственного коллеги и друга. С чьим уходом в мир другой смириться тяжело всем, кто знал этого музыканта и человека.
Конкретно о этом Верди написал собственный «Реквием» в память о писателе Алессандро Мандзони, которого считал «образом добродетели и патриотизма» и принять уход которого в мир другой ему было очень тяжело. Эту характеристику можно смело отнести и в адресок Мариса Арвидовича. Его добродетелью было верное служение музыке и тексту, его патриотизмом – возрастающая с возрастом любовь к Петербургу и Риге, городкам юношества и молодости.
Он весьма не много выступал в этих 2-ух городках, при этом в Риге даже меньше, чем в Северной столице, хотя и старался бывать там так нередко, как дозволяли его плотный график и хрупкое здоровье. За все годы маэстро Янсонс так и не продирижировал ни один спектакль в Мариинском театре, хотя и грезил это создать. Каждый раз, когда о этом входила речь в интервью, Марис Арвидович пенял на то, что главной помехой на пути к осуществлению данной мечты является недостающее время репетиционного периода, невозможность скрупулезной работы с одним составом солистов, а он во всем обожал основательность, тем наиболее в таком ответственном деле, как выпуск спектакля. Только в один прекрасный момент, в 2008 году, по счастливой случайности маэстро продирижировал концертным исполнением «Кармен» Бизе в родной консерватории, когда она еще работала на собственном древнем месте и когда живая была Ира Богачева, чья студентка Маргарита Грицкова пела большую партию, став потом солисткой Венской Гос оперы (чуток позднее стал сотрудничать с ней и баритон Борис Пинхасович, спевший в том проекте Эскамильо).
Выросший в оперном театре Риги с отцом-дирижером и мамой-певицей, Марис Янсонс был инфицирован оперой с ранешнего юношества, но ему было предначертано стать величавым симфонистом, опера же в протяжении всей его карьеры оставалась главной страстью, и ей он беззаветно предавался при первой способности. Он говорил, как во время подготовки премьеры «Пиковой дамы» на Зальцбургском фестивале находился на всех репетициях, что в итоге подорвало его и без того слабенькое здоровье, но содействовало рождению наинтереснейшего спектакля, драматургия которого строилась на остром, тотчас конфликтном содействии музыкального и зрительного начал.
Грезил Марис Янсонс активней предназначить себя и операм Вагнера, назвав в одном из интервью данную тему «нездоровым вопросцем». «Мне весьма нравится Вагнер – это моя большая любовь. Я исполнил все симфонические отрывки из всех его опер, а вот оперы полностью – нет, по единственной причине – нехватки времени. Огромных проблем для дирижера в его операх нет ни в симфоническом развитии, ни в выстраивании ансамблей с певцами. Это не итальянская опера Доницетти либо Пуччини, где требуется огромное мастерство, чтоб «ловить» верные темпы. У Вагнера остальные задачки. Но это – особенный, отдельный мир. Это как Бах. У меня и на Баха не хватило времени глубоко им заняться. А если я глубоко не копну, не берусь исполнять. Для того чтоб заняться Вагнером, я был должен по-настоящему много читать о нем, жить данной музыкой длительно, войти в этот мир».
Поразительно, но Марис Янсонс никогда не дирижировал оперы Верди, а из итальянских композиторов в его исполнительском творчестве был только Пуччини и его «Богема», стоившая ему инфаркта в оперном театре Осло. С того времени контакты с оперой резко сократились. Так же и «Реквием» Верди изредка встречался в графике выступлений маэстро Янсонса, записей этого сочинения в его богатейшем послужном перечне совершенно мало. Возникает воспоминание, что с жанром «Реквиема» маэстро старался соприкасаться принципно как можно пореже. Но выполнение собственного коллеги Валерия Гергиева, чудилось, оценивал с большенный заинтригованностью, смотря на него и солистов с фотопортрета, установленного в Мариинском-2 на авансцене. Это была одна из наилучших, вдохновенных, больших и катарсических интерпретаций «Реквиема» не только лишь у Гергиева, да и в мировой вердиане, которая собрала квартет голосов не только лишь исходя из звездного статуса всякого из солистов, но до этого всего из тембральной сопоставимости. Наилучшей меццо-сопрано, чем Екатерина Семенчук, сейчас тяжело для себя представить, трудно было отыскать и сопрано таковой высочайшей степени проникновенности и экспрессивной религиозности, какие находятся в голосе Татьяны Сержан. Совершенно сочетались с ними и мужской дуэт тенора Сергея Скороходова и баса Святослава Трофимова. Плотным, с медовой густотой и белькантовой интенсивностью низким мужскому и женскому голосам отвечали вибратно насыщенные высочайшие голоса тенора и сопрано. В драматургии звучания, выстраиваемой Валерием Гергиевым, слышалась фирменно гергиевская спонтанность, дающая дышать музыке Верди, но к ней в тот вечер присоединился и австро-немецкий дух – тот, который вел Мариса по мирам Бетховена, Брукнера, Малера. Этот синтез культур давал поразительный итог, которого так длительно ожидают и время от времени дожидаются не только лишь вкусившие вкус меломаны, да и сама история – история Музыки и людского Духа.
Источник: