Испил водки, подрался, попал в милицию
Алданские бичи поддержали дух писателя. Евгений Попов в Якутии. 1967 год. Фото из личного архива Евгения Попова
Евгений Анатольевич Попов (р. 1946) – писатель, драматург. Родился в Красноярске. В 1962 году за роль в самиздатовском журнальчике в Красноярске был исключен из комсомола. Закончил Столичный геологоразведочный институт им. С. Орджоникидзе. 1-ая суровая публикация в журнальчике «Новейший мир» с вступлением Василия Шукшина принесла всесоюзную славу. В 1978 году принят в Альянс писателей СССР, через семь месяцев исключен за создание (совместно с Василием Аксеновым, Андреем Битовым, Виктором Ерофеевым и Фазилем Искандером) альманаха «Метрополь». Преследовался КГБ как один из создателей и редакторов альманаха «Каталог», размещенного в США. Создатель наиболее 20 книжек. Секретарь Союза писателей Москвы, вице-президент Российского ПЕН-центра, ассоциированный член Шведского ПЕН-центра. Лауреат премий – Союза писателей Москвы «Венец» (2003), «Триумф» (2009), «Большая книжка» (2012) и др. Заслуженный работник культуры РФ.
В прозе Евгения Попова, где выведены неформальные герои русской и постсоветской эры, те, которые оставались за кадром в литературе официоза, заключен его личный нонконформизм, – не воинствующий, но отрицающий всякую творческую несвободу. Тем наиболее любопытно будет читать жизнеописание Попова, которое скоро обязано выйти из печати. А еще скоро увидит свет его сборник «В поисках утраченной духовности». С Евгением ПОПОВЫМ поговорил Юрий ТАТАРЕНКО.
– Евгений Анатольевич, писатель Миша Гундарин кончает книжку о вас. Довольны его работой?
– Вроде как неблагопристойно о этом гласить – но, по-моему, это блестящая книжка! Понимаю Миши весьма издавна, со времен наших с Романом Солнцевым семинаров, и в новеньком тексте он показал свои наилучшие писательские свойства. Не считая того, Гундарин к тому же превосходный журналист. Все, что я ему сказал, он воплотил искрометно. У меня не то чтоб нет к нему никаких претензий – просто я весьма рад. Миша к тому же увлекательное заглавие книжки вымыслил, отсылающее нас к известному роману Даниэля Дефо о Робинзоне Крузо: «Солнце восходит и входит. Жизнь и изумительные приключения Евгения Попова – сибиряка, запивохи и известного писателя». Ожидается, что книжка скоро выйдет в том же издательстве, где выходит мой новейший сборник прозы «В поисках утраченной духовности».
– Ваша жизнь настолько изумительна и многообразна, что Гундарин не раз восклицал: «Недозволено объять неохватное!» А что не вошло в книжку?
– Естественно, увлекательных случаев по сути было раз в 10 больше! Но книжка не быть может безразмерной, в ней и так 20 с излишним авторских листов. …С иной стороны, я не вижу там особенных лакун. И позже, осознаете, приключения юных людей весьма нередко дублируются: втюрился в даму – та не отдала – испил водки – подрался – попал в милицию…
– …И написал стихи либо рассказ!
– Конкретно! Так и делалась литература. Мне говорил режиссер Вадим Абдрашитов, что в один прекрасный момент Шукшин, получив гонорар, тянул по коридорам общежития ВГИКа ящик водки – как бурлак, на веревке, со ужасным грохотом… Антипод Шукшина, Василий Павлович Аксенов, как-то ухитрился попасть в вытрезвитель, и эту сцену потом обрисовал в романе «Ожог».
– Вы неистощимы на юмор – и в жизни, и в творчестве. Откуда что берется?
– Это уж я не понимаю! Это не юмор – это наша жизнь. Академик Лихачев отмечал, что российская смеховая культура обычно сильна. Вспомяните рассказы Лескова, например. Итальянцы мне предложили в один прекрасный момент выступить с докладом «Рассказчики и юмор». Произнесли, что можно взять кого угодно – Зощенко, Хармса. …Нет, говорю – Солженицына желаю! И брал за базу «Архипелаг ГУЛАГ» – там пучина забавного: вспомяните хотя бы безрассудно забавнй разговор с марксистом в поезде. Ему молвят – взгляни, как все плохо: поля не убраны, сарайчик прогнил. Тот отвечает: это все временные недочеты! Как начальник лагеря в отсутствие лошадки двигался перед зэками на козле… Вы лишь представьте эту сцену!
– Видимо, сказывается и ваш легкий нрав. Этот же Кабаков отрисовывал достаточно темную картину российской жизни…
– Но он же и гласил: «Все не так отлично, как хотелось бы – да и не так плохо, как могло бы быть!» А Миша Гундарин в первой главе книжки как раз рассуждает о свойствах сибирского нрава. В Сибири постоянно жили наиболее вольно, чем в остальных местах Рф, и свободомыслия там больше – это факт.
– Чудилось бы, книжку о Попове мог написать сам Попов! Но этого не вышло. Как так?
– Я для вас на данный момент расскажу. Как-то на литературной тусовке Лена Шубина предложила мне написать книжку о Аксенове. Не могу, отвечаю, мне сам Аксенов это воспретил: воспоминания для писателя – крайнее дело! Но можем с Сашей Кабаковым написать книжку о Аксенове в форме диалогов. Позже Саша весьма буквально произнес: в ней не вся правда о Василии Палыче – но там нет и слова неправды. Обрисовывать свою жизнь – очень трудно. Можно удариться в пафос, что-то присочинить. …Потому я просто согласился на предложение Гундарина стать героем его книжки.
– Год выдался непростым. Как трудно переживаете самоизоляцию и остальные ограничения, связанные с пандемией?
– А мы с Мишей на самоизоляции книгу-то и сделали! В летнюю пору общались по телефону, скайпу, он повсевременно мне присылал фрагменты текста на сверку. Так что все сложилось очень успешно.
– А с какими-то книжными новостями удалось познакомиться? За чьим творчеством стараетесь внимательно смотреть?
– Скажу для вас честно и не стану на данный момент набрасывать фамилии. Читаю много рукописей – для «Липок», разных конкурсов, веду курс в Литинституте. И я больше понимаю эту литературу, а не ту, что у всех на устах. В премиальных перечнях каких-либо откровений не вижу.
– Чем все-таки юная литература вас завлекает?
– Осознаете ли, в чем дело… Не плохих писателей постоянно не достаточно. Но на данный момент я готов именовать имя создателя, у которого, по-моему, большущее будущее. Это Артемий Леонтьев, ему 29 лет, написал уже три романа. За один получил премию «Звездный билет», 2-ой выдвинут на премию имени Фазиля Искандера, 3-ий совершенно не так давно окончил. Этот юноша из Екатеринбурга, из обычный семьи. Есть и остальные весьма достойные внимания писатели – Женя Декина из Прокопьевска, москвич Александр Снегирев, Даниэль Орлов из Питера, Игорь Корниенко (Ангарск), Евгений Эдин (Красноярск), Дмитрий Фалеев (Иваново) …Не такие, вообщем, уж и юные кроме Декиной. И то, поэтому что она дама. Проза не стихи. Прозаик позднее созревает.
– Как складываются ваши дела с кино? Кому из режиссеров доверили бы экранизировать вашу прозу?
– А никак не складываются! В 90-е годы пара вгиковцев сняли учебные работы по моим рассказам. Но совершенно с некими людьми из мира кино я дружу: с Вадимом Абдрашитовым, Сергеем Соловьевым, Андреем Смирновым. …Но до полного метра дело у нас не доходило.
Гундарин раскопал, что по какому-то моему рассказу снят кинофильм в Болгарии. Но подробности лучше у него спросить. Так сложилось, что я больше сотрудничаю с театрами. Например, Генриетта Яновская в столичном ТЮЗе поставила пьесу «Лысый мальчишка», которую я написал 45 годов назад! Умопомрачительно, где она ее отыскала – у меня не сохранилось ни 1-го экземпляра. …В 1972 году я написал эту пьесу для МХАТа, с того времени она гуляла по театрам, пока не попала в руки Яновской.
– А почему для вас отказал Олег Ефремов?
– Он мне произнес: «Женя, мы лишь что выпустили «Утиную охоту». Но на сдаче кто-то из чиновников, принимающих спектакль, не выдержал и вырубил свет! Приглашенные зрители разбрелись по театру в мгле, как раки. А у тебя в пьесе не одно, а два самоубийства, всяческие изымательства над русской властью, слесарь-алкоголик собрался бежать в Париж…
– А постановка в МТЮЗе для вас приглянулась?
– Весьма. Генриетта превосходный режиссер. Она с супругом, к слову, сначала 70-х два года работала в Красноярском театре молодого зрителя. Величавого Каму Гинкаса тогда выгнали из городка за антисоветчину в спектакле – на данный момент вы упадете – «Судьба барабанщика»!
– Вот это да!
– Но мы тогда не были знакомы, это вышло уже в Москве. Яновская поменяла заглавие: спектакль именуется «Опьяненный Амур». Временами прихожу глядеть. Там все актеры та-а-а-кие типчики! В особенности Игорь Ясулович. Он мне произнес: «Спасибо за забавную пьесу, мне уже надоело играться трагические роли!» Его персонаж, слабоумный коммунист-пенсионер, готовит собрание, где иная сибирская пьянь и рвань будет клеймить слесаря Шенопина за измену Родине…
– В Беларуси интенсивно проявляет себя протестное движение. А в Рф – тишина да гладь. Означает ли это, что уровень жизни россиян выше, что нам есть что терять в случае репрессий?
– Мой ответ будет таковым: политикой не занимаюсь. Полагаю, что неважно какая политика – грязное дело. Власть и оппозиция – это одна лавочка. Расскажу для вас одну байку. Как-то в конце 70-х увез меня на окраину Москвы Петр Маркович Егидес, диссидент, философ, «настоящий марксист», и гласит: «Мы должны слиться – журнальчик «Поиски» и группа «Метрополь». А я ему дал ответ: «Это никак нереально, группы «Метрополь» не существует. Альманах – это 25 полностью различных людей: монархист, космополит, открывший бога неофит, вольнодумец…» Тот не сдается, гласит: «Но вы же осознаете, что литература – часть политики?» Я рассмеялся: «В точности эти же слова мне сейчас днем произнес Феликс Кузнецов!» Это был глава столичной организации Союза писателей СССР, осудивший наш альманах. Я же считаю, политика – часть литературы. Естественно, писатели реагируют на все, что происходит вокруг – но конкретно как писатели. Сила власти – не в строгости наказания человека, преступившего закон, а в милосердии к нему.
– Вот уже почти все годы писатель на телеэкране редчайший гость. Какую передачу согласились бы вести?
– Вы понимаете, крайний раз телек я включал лет 5 вспять! Как ни включу – вижу отвратительные морды. …Потому ни в которой программке не желаю участвовать. Наше телевидение издавна потеряло авторитет. Как-то даже неблагопристойно иметь к нему отношение, мерцать на каналах. Мне любопытно сниматься для YouTube-каналов, 1–2 раза за месяц выступаю на различные темы.
– Все ли ваши мечты реализовались?
– Практически все. Но о чем мечтается на данный момент, вслух не скажу, извините.
– Что в работе на данный момент?
– Работаю повсевременно и много лет. Писательство не состоит в том, чтоб посиживать на стуле и скрипеть пером. Писатель работает даже тогда, когда не пишет – повсевременно что-то обдумываешь. Вот вы спросили о мечтах. Мне весьма нравится писать и читать. Единственное, пожалуй, что мне нравится. И слава богу, у меня есть возможность сиим заниматься. Какие еще могут быть мечты? Миллион баксов иметь? Так от него одна лишь печаль – тебя либо посадят, либо уничтожат…
– Но ведь случается так, что планы есть, но воплотить их вечно что-то мешает?
– А я считаю, что никто не может помешать писателю быть писателем. Он только сам для себя может помешать. Да, некие создатели нередко пеняют на трудности жизни: не печатают, средств не хватает, супруга пилит. …Да, и меня много лет не печатали – было весьма неприятно, тошно, омерзительно. Но, как гласили алданские бичи – «Ну и что сейчас, обо… и не жить?» Неси собственный крест – если ты писатель. Пиши в стол – либо отыскивай способности пробиться. Когда нас не печатали, мы организовали альманах «Метрополь».
– Это про вас поговорка: «Лучше создать и пожалеть, чем не создать и пожалеть»!
– О, я не слышал такую. Верная поговорка. Если же возвратиться к ситуации вокруг «Метрополя»… Уезжать из страны никогда не желал. Да, меня позже стали таскать на Лубянку – допрашивать, прессовать. Но как-то все обошлось с Божьей помощью.
– Частично шутливый вопросец. Представьте, летят в самолете прозаик, поэт, драматург, переводчик, критик. На всех два парашюта. Кому бы его вручили?
– Естественно же, прозаику и поэту – другие обойдутся!
– Почему им?
– А поэтому что главные жанры – проза и поэзия. Был бы один парашют – поэту дал бы. Ведь что такое драматургия? Производная прозы. Что касается критики. …Мне не хватает умных рецензий. Неких критиков вносит в прозу. А этого не нужно созодать!
– А переводить пробовали?
– Я это никогда особо не афишировал, но когда меня вышибли из Союза писателей, я стал много переводить по подстрочнику прозу народов СССР. И это приносило хорошие средства. Не считая того, перевод весьма полезен для писательского тренинга. Весьма интересное дело – собирать пазл текста. Восхищаюсь переводами Семечки Липкина – это был высокого класса переводчик!
– Как прозаику Попову увлекательна современная поэзия?
– Поэзия поэзии рознь. Не так давно Ганна Шевченко подарила мне свою книгу. И это были не стихи, а рассказы. …Думаю, что я плохо понимаю молоденькую поэзию. А из поэтов-сверстников почти все – весьма почетаемые мной люди. К примеру, Владимир Салимон, Юрий Кублановский. Я отлично знал различных поэтов – и официоз, и андеграунд. Общался с Вознесенским, Генрихом Сапгиром, Александром Величанским. В Красноярске жил никому не узнаваемый Лев Таран – классный создатель! Почти все годы дружил с Ахмадулиной.
– Как развивается премия Искандера, сделанная Русским ПЕН-центром?
– Она развивается – здесь я сплевываю через левое плечо – весьма отлично. Если ранее она числилась экзотичной премией, то на данный момент она завлекает писателей с именованием. В сегодняшнем шорт-листе и Валерий Попов, и Дмитрий Стахов, и Максим Замшев, и Антон Уткин, и этот же Артемий Леонтьев, и абхазский писатель Астамур Какалия. В длинноватом перечне было около сотки рукописей – встречались просто отменные, но они совсем не подступали по жанру. …К примеру, красноярский писатель Эльдар Ахадов прислал примечательные байки старенького геолога. Но при чем здесь Искандер? А на другом конкурсе он обязательно занял бы одно из призовых мест! В этом году на проведение и вручение премии мы получили президентский грант. Это тоже не может не веселить. А ранее работали безвозмездно. Были просто чудеса благородства – на данный момент о этом уже можно сказать – когда один из фаворитов произнес, что премию дает на нужды ПЕН-клуба. Имена лауреатов этого года будут объявлены в декабре.
– И опять грядет непростой выбор для членов жюри?
– Он постоянно весьма непростой! Не было еще ни одной премии, чтоб все всем оказались довольны – то это не так, то это не так. …А каких ярчайших поэтов собрала сегодня премия – в шорт-листе Мария Ватутина, Наталия Елизарова, Надя Делаланд, Лена Лапшина, Вячеслав Куприянов, Константин Комаров, Лена Буевич…
– О чем мечтается в связи с премией Искандера в предстоящем?
– Стараемся расширять номинации. Добавилась заслуга за сценарии – они должны быть лишь по произведениям Искандера. Раздельно отмечаем писателей, живущих на Кавказе. И придумаем чего-нибудть еще, если живые будем. …Мне нравится, что у нас в оргкомитете все по-честному – без всяких там подмигиваний! Любой писатель, получивший премию Искандера, – превосходный. Эдуард Русаков – 1-ый ее лауреат, Анатолий Курчаткин, чеченец Канта Ибрагимов… Слава богу, у нас не было такового – объявили премию, а пришло три произведения. Нечто схожее отвратно.
Естественно, Фазиля Искандера сейчас очень не хватает. Мы дружили. Он был ни за левых, ни за правых – умен, ироничен, никакого хамства. В нем не было следов торгашества – этого безумия, присущего 20 первому веку. Искандер обогатил русскую литературу, литературу до сего времени величавую.
– В весеннюю пору не сделалось еще 1-го вашего друга – писателя Александра Кабакова…
– Погибель Кабакова – большая утрата для российской литературы. И моя личная утрата. С ним можно было посоветоваться по хоть какому вопросцу! Кабаков – красивый рассказчик. В один прекрасный момент на секретном заводе в Днепропетровске, где он работал в молодости, у Косыгина, прибывшего из Москвы, украли норковую шапку. Ему заговаривали зубы полтора часа, пока не прибыл гонец с новейшей шапкой – но существенно наименьшей по размеру. …И таковых историй у Кабакова было огромное количество! Весьма люблю его «Московские сказки» и роман «Все поправимо».
– Как вы думаете, вероятна ли интеграция писательских сообществ? Когда, на какой платформе?
– Никаких интеграций не надо. Все писатели – индивидуалисты. Нужен профсоюз писателей.
– В людях поселился ужас захворать коронавирусом. А какая зараза страшнее – вирусы наживы, равнодушия, бездарности?
– Мы как на различных планетках живем. Ужаса захворать коронавирусом не замечаю. Жажда наживы, равнодушие, бездарность не вирусом вызываются. Это естественное состояние хоть какого человека, который отчасти состоит из души, отчасти из дерьма. Это не вирусы, а бактерии.
– Какого монумента не хватает Москве?
– Как какого? Аксенову, естественно. …Совершенно, наверняка, я бы поставил рядом сходу два монумента, двум Василиям – Аксенову и Шукшину. И третьему Василию – Фазилю Искандеру.
– Писательское счастье – это каждодневное вдохновение либо любовь миллионов?
– Любовь миллионов – это Маркс, Ленин, Гитлер и Сталин. Каждодневное вдохновение – нонсенс. Писать нужно постоянно, а не вдохновения дожидаться. Писательское счастье – это когда вкалывал весь денек, а позже лег в кровать и уснул.
– Если б повстречали себя 20-летним, что бы произнесли? Может, от чего-то предостерегли?
– Произнес бы: «Живи как хочешь!»
Источник: