Бандит в Рф больше, чем бандит

Бандит в Рф больше чем бандит

Мент

Жахнуло на улице так, что мой гостиничный номер тряхнуло, и здесь же сработала сигнализация на припаркованных около гостиницы машинках. Продолжения не последовало. Грохот весьма напоминал взрыв, но это не повод для бессонной ночи. С утра, в УВД Калининградской области, я вызнал, что под окнами гостиницы, где проживала комиссия МВД Рф, также собранная со всей страны опергруппа по проведению операции «Шторм» с целью борьбы с организованной преступностью в области, выстрелом из гранатомета разнесли на кусочки человека. Попали буквально в голову, молвят, её оторвало, и она с десяток метров летела. Это был еще одно китайское предупреждение местному криминальному авторитету. За несколько месяцев ранее он брал у ростовской братвы благопристойную сумму за партию ворованных «Мерседесов», но вот незадача – машинки изъяли, а средства уже в обороте.

Братва прилетела на разбор, бандит с испуга посетовал в РУБОП, опосля чего же СОБР разложил гостей прямо на взлетной полосе – повстречали честь по чести, отмутузили хорошо, за неимением доказательств выпустили. Ребятишки на прощание произнесли авторитету – у нас так дела не делаются, ожидайте ответа. И опосля этого неустановленные киллеры стали потихоньку прореживать свита авторитета. Самого его жалели – ему еще предстояло расплатиться с долгами. Под гранатометный выстрел попал сторож его дома – прапорщик-пограничник, который, чтоб прокормить семью, был обязан стоять на воротах.

— Давай расклад, будем работать, — в очередной раз произнес бандиту, находящемуся в состоянии стршной депрессии, замначальника областного розыска Таранов.

— Да толку то с вас, — отмахнулся бандит. – Сам разберусь.

— Ну разбирайся…

Это было начало двухтысячных. И такового преступного трэша и угара я не лицезрел даже в беспредел 90-х в Москве. Самая западная область страны стала реальным одичавшим Западом. Там в самом разгаре были сигаретные войны – бандиты разделяли квоты на ввоз сигарет в Россию, получивший это право в нагрузку получал возможность для фактически бескрайнего ввоза контрабандного табака в Россию с трехсотпроцентной прибылью. За этот вкусный кусочек бились несколько группировок. Полиция лишь и успевала собирать на улицах трупы. Взмывали на воздух сигаретные магазины. Расстреливали на улицах средь бела денька людей. Основной городской жулик купил для себя бронированный лимузин – при всем этом на миг ощутил себя лохом. Лимузин оказался не вначале бронированным, а только кустарно обшитым бронированными листами, в итоге чего же ездил плохо, но выручил собственного владельца от взрыва и автоматной очереди. Выиграл тендер ко всеобщему удивлению Военторг, чей начальник являлся правой рукою того авторитета, его хорошим подельником, которого братва назвала почтительно — полковником в законе, что соответствовало его воинскому званию. На разборки в город массами приезжали москвичи, интересуясь, как это их представителя грохнули в разборке. Посреди гостей были даже действующие бойцы «Альфы», объявившие: «Мы здесь порядок наведем, все ответят!» Не навели. Не их земля.

Помню, задержал розыск тогда бригадира киллеров-табачников – здорового, как бык, двухметрового детину с доверчивыми очами, страшно интеллигентного. Засекли, как он прятал в гараже прикупленный по случаю для разборок мешок с чешскими пистолетами-пулеметами «Скорпион».

Еще одна банда оседлала трассу, по которой из Германии гнали германские тачки на продажу – робко собирала по двести-триста баксов с каждой машинки. «Синяки» — ранее судимая братва, тоже были при деле, кого-либо рэкетировали, какие-то вопросцы утрясали. Но тогда они были озабочены нежданной неувязкой – смотрящими за зоной присвоил для себя весь «грев», присылаемый с воли, и по освобождению был выдернут на трибунал общественности. Как говорил один знатный ворюга:

— Собрались на толковище. Мы ему и говорим – а чай, а продуты – все для себя в кишку пускал? А средства – все для себя? Он на колени – простите, братва. А братва ему – подлец, подлец…

В общем, царствовал обычный преступный беспредел. Бандатва рулила, превращая запущенный, влажный, балтийский город с монументальными германскими фортами и древними домами в некоторое поле нескончаемой битвы…

Бандиты. Я объездил практически всю Россию по командировкам. И всюду были они. Отмороженные, живущие по законам либо понятиям, сгруппировавшиеся по национальному признаку, по воровской масти, по участи в спортивных секциях либо службе в ВДВ. В очах рябило от картотек и с их мордами – гнусно-криминальными, скучно-обыденными либо невинно-ангельскими. Сначала даже пробирал холодок от справок с описаниями их кровавых деяний. Имя им было легион. Целые армии на местности всей Рф занималась войной вместе, государством и его гражданами.

На Кавказе абрек – почетаемый человек, опора семьи. В Бразилии бандитосы свои ребята, из народа, несущие этакий протест против социальной несправедливости. В Рф бандитизм – это чума. Бактерии её спят десятилетиями и обрушиваются на страну, когда та слабнет, выкашивая массы народа, пожирая тела и души.

Еще одна эпидемия бандитизма пошла с перестройки. Часть населения тогда перестроилась стремительно, поняв, куда ветер дует, что основное с этого момента – это средства. В США мафия возникла в итоге сухого закона. Наша появилась благодаря «Закону о кооперации» и «О предприятии». В общество хлынули шальные наличные средства, которые ранее вращались в безнале. Беря во внимание, что с самого начала вся кооперативная деятельность была в главном цепью махинаций и нарушений закона, уголовники посчитали себя в собственном праве объявить — вы же сами нарушаете закон, вы барыги, а барыга должен с вором делиться. Рынки, кооперативы стали облагаться данью. Также для консолидации первых бандитских сообществ неоценима роль горбачевского сухого закона. Некие банды выросли из мелкоуголовных шаек, обеспечивавших существование подпольного водочного и самогонного бизнеса.

С середины 80-х годов, когда начали исчезать с полок продукты и продукты первой необходимости, серьезно замаячил призрак голода, пышноватым цветом начали цвести все красоты двигавшегося к капитализму общества – вымогательство, рэкет, разделы сфер воздействия. Бандиты заявили о для себя чуток ли не в открытую, как соц и культурное явление. Спорткостюмы «Адидас», золотые цепи на бычьих шейках, машинки – тогда еще вазовские «шестерки» — все это было свидетельством бандитской крутости и мистического богатства.

Общество тогда еще не было готово ко всеобщему мочилову, потому бандитские разборки были, в главном, на уровне мордобоя — масса на массу. При таком раскладе, естественно, стали особенным спросом воспользоваться мускулы проф и непрофессиональных спортсменов. Они и составляли основную боевую силищу возрастающих как на дрожжах группировок. И в один прекрасный момент начали брать там верх, оттесняя проф уголовников, нескончаемых сидельцев и иных туберкулезников. Сила, мощь, напор и волевая упёртость проф спортсменов как недозволено лучше легли на нелегкую профессию бандита…

Милое патриархальное время продлилось недолго. Уже в 1990 году услышал от 1-го братана золотую фразу:

— Сегодня в нашем бизнесе бокс не в чести. На данный момент больше ценится спортивная стрельба.

Мне тогда это показалось больше понтами – какая стрельба в СССР? Но он был прав – бурно возрастающий бандитизм начал кровавую бойню на просторах страны с внедрением всех видов стрелкового орудия. Стена на стену уже не прокатывало. «Бог сделал людей, а Кольт сделал всех равными». Два предателя тогда убили советскую власть, и начался таковой одичавший, необузданный бесстыжий дележ гос принадлежности, что без пулеметов с нескончаемым боекомплектом и не разберешься. Здесь подфартило братве – пошли жаркие точки, распад Союза, были разграблены военные склады, и хлынуло в большущих количествах орудие – в стране на вариант мировой войны его обязано было хватить на всякого человека, а то и не по одному разу.

Гостиница «Спорт» — её делят две московские бригады. Стрелку забивают прямо перед объектом дележа, на автостоянке. С нашего пт наблюдения видно, как съезжаются бандитские «Жигули», позже возникают иномарки – это приехали шефы, ответственные за переговорный процесс. Юный юноша в ярко-синем пиджаке вышагивает гордо, как павлин, к нему подкатывает нацмен. Начинаются терки – кто право на гостиницу имеет. Команда «фас» — останавливается спецназовский фургон, бойцы сноровисто и стремительно укладывают рожой в асфальт с десяток участников диспута, и те получают время поразмыслить о собственной пропащей жизни, хлюпая разбитыми носами. У головного за поясом «Глок» — крутой пистолет, таковой узрел тогда впервой, он свидетельствует о высочайшем положении клиента.

Уходит на всех парах по улице очередной бандитский ВАЗ-2106. Через несколько кварталов его подсекает спецназовская машинка. За поясами у извлеченных из салона клиентов сзаду по бандитской традиции заткнуты «желтоватые» — китайского производства, ТТ — машины дешевенькие, разовые. В стороне находим еще «Жигуль» первой модели, старенькый и заржавелый, чтоб внимание не направили – оружейная тачка, другими словами неказистая машинка, где на стрелках хранятся стволы, которые расхватываются братвой при угрозы боестолкновения. В багажнике целый арсенал…

Окраина Москвы, кинозал. Туда ожидается наплыв народа, но не на новейший кинофильм – за зданием обозначена стрелка, бригады делят некий рынок. Информацию о будущем побоище получил МУР. Расположившись в жёлтом автобусе ПАЗ с занавешенными стеклами, ждем событий. Бойцы ОМСНа в брониках, камуфляже, все в азартном напряжении в предвкушении команды «вперёд».

Средь бела денька одна за иной проходят в сторону кинозала машинки, набитые быками с соответствующими зашейками. Судя по всему, «концерт» угрожает собрать не меньше сотки исполнителей, а то и 2-ух. Условиться они меж собой не условятся, означает будет потрясающее побоище.

— Берем белоснежный «Жигуль»! – звучит по рации команда зачинателя операции.

Автобус срывается с места, проезжает по тротуару, расшугивая прохожих, тормозит около заполненной быками тачки. Секунды – и братва уже полирует рожами потрескавшийся асфальт. За поясом у 1-го пистолет, остальные незапятнанные – позже оперативникам удалось взять и оружейную тачку.

Для милиции 1992 года это мероприятие – кислая повседневность. Редчайший денек в Москве обходился без таковых выездов. Идёт дележ капиталов, бойня. Грохочут взрывы и автоматные очереди. Война идет на Руси матушке…

Если глядеть правде в глаза, то с середины 80-х и до начала двухтысячных Наша родина пережила крупномасштабную штатскую войну. По уровню утрат она полностью сравнимая с прошлой Штатской войной. Миллионы людей, погибших от паленой водки и наркотиков, перевешавшихся от безысходности, отсутствия мед помощи – всё это её жертвы. И бездыханные тела, оставшиеся опосля бессчетных разборок — и бандиты, и бизнесмены, и случаем подвернувшиеся люди – это тоже жертвы штатской войны. Она была необъявленная, непризнанная, омерзительно и подленько утаиваемая либо на теоретическом уровне обосновываемая – дескать, все так и обязано быть. Даже заглавие ей подобрали щелкопёры либеральные – первоначальное скопление капитала. Но это была конкретно война. Если в 1918 году война шла за торжество труда над капиталом, чтоб из рабов стать вольными людьми, то война 90-х – это борьба российского народа за право надеть на себя хомут олигархии, стать рабами на собственной земле, за право кучки подлецов разворовать все то, что накоплено тяжелейшим трудом наших протцов, за яхты, виллы воров, за вывоз за предел государственных богатств. Такие светлые цели преследовали те, кто бились и клали жизни на данной войне.

 

Армиями в данной войне были бессчетные бандформирования. Мародеры под шумок присваивали фабрики и пароходы. Имелся и зарубежный оккупационный корпус – южноамериканские и английские посольства, некоммерческие организации, фонды, толпы советников – ну чем не интервенты, растаскивавшие по кусочкам бывшую сверхдержаву. Стршная разруха. Отчаявшееся, деморализованное, голодное, как и положено в войну, население. Наши люди сами вызвали джина из бутылки, сдав свою страну, и погибали во имя новейшего мирового порядка. Тогда все пропахло кровью.

Ярославль. Еще одна командировка. Запомнился разговор с начальником антикварного отдела областного розыска, лично умудрившегося пресечь деятельность нескольких более отпетых и кровавых банд.

— Ну, сиим гаврикам мы полсотни убийств обосновали, — повытрепывался подполковник.

— Ничего для себя, — присвистнул я.

— Да что ты. Для банды это мало. Бывало и поболе…

Отмороженная бригада облюбовала болота под Ярославлем, где никто не бывает. Закапывали там трупы, и чтоб их не отыскали, сверху жгли костры. Трупы оказывались в таком глиняном сосуде.

— Ну вот, мужик, вроде из братвы, приехал с ранцем, там миллион баксов был, — вещал киллер, выведя следственную группу на пространство захоронения. – Не понимаю, что там у него с нашими вышло. Но мы его грохнули. Миллион забрали. А его здесь прикопали.

Собровцы никак не могли пробить спекшуюся почву. Окопали в итоге по бокам – вышел таковой шар. Собровец стукнул по нему кувалдой, и как кувшин глиняный распался. А снутри труп… Сколько там похоронено народу в этих болотах – жутко представить.

Разделяли там бандиты все – фабрики, рынки. На Ярославском пивном заводе убивали всех назначаемых директоров. 1-го не уничтожили – выяснилось, что это конкретно для него пространство расчищала братва.

Эх, добрые девяностые, светлая мечта либералов…

Смотришь сводки тех лет по Москве – и просто оторопь берёт. «Расстрелян у собственной машинки предприниматель» — новость даже не достойна попасть в рубрику маленьких происшествий, так, повседневность. Бандитская разборка прямо под окнами Петровки 38 – один авторитет провозгласил стрелку заезжим соперникам, наивно рассчитывая, что под окнами ГУВД они стрелять постесняются. Не постеснялись – уничтожили его. Театр Русской Армии в центре Москвы, средь белоснежного денька кровавая разборка на очах у толпы москвичей, гора трупов.

Бандиты убивали, убивали, убивали. Собственных, чужих, сторонних — кого угодно. Следак задерживает на трое суток отловленного угрозыском киллера. Убивец всучивает продажной шкуре взятку, следователь его отпускает — ну убил, бывает, но пацан-то неплохой. Подельник киллера решает, что тот его заложил, потому его и отпустили, и во гневе расстреливает кореша у его подъезда. Сборочный поток погибели работает, методично, без сантиментов, не щадя никого…

В 1992 году в Москве прогремело наиболее 250 преступных взрывов. Предпринимателю подложили в машинку гранату – труп. Для другого предпринимателя рядом с подъездом в пакете из молока подложили радиоуправляемую бомбу, которую взяла семилетняя девченка и взорвалась – труп. Ну что все-таки, кто считает утраты посреди мирного населения в разгар штатской войны. Не подфартило – попали под обстрел…

Калининград. Скрытое пространство, где собирается братва, кормящаяся с трассы. То, что происходит, ранее именовалось товарищеским трибуналом. Один из юных братанов в малиновом пиджаке и с цепью на груди уличен в употреблении наркотиков. Наркоманов в бригадах не терпят – это слабенькое звено, при ломке за дозу сдаст всю малину. Бригадир – большой и доброжелательный мужчина, были и такие, выносит вердикт – прогнать. С парня сдирают атрибуты бандитского ремесла – малиновый пиджак, цепочку золотую. Забирают ключи от «служебной тачки». Все, изгнан… Ему ещё подфартило, что в шайке характеры демократичные. В Столичных свирепых бригадах за это сходу закапывают в землю. А не фиг пить, курить и языком трепать. Ты же в команде!

Команда, бригада, группировка. Этот магнит тянул к для себя сотки тыщ юных юношей. Притом юношей не худших. Спортсменов, просто здоровяков, людей, которые стремились вырваться из заколдованного круга бедности, видя, как предки, проработавшие на заводе всю жизнь сейчас голодают, поэтому что завод приватизирован и передан Роскомимуществом во главе с рыжеватым чертом за три копейки через подставных лиц янки, которые угробили создание, чтоб избавиться от соперников. И эти ребята приходили в бригады. Самое забавное, что почти все предки даже радовались – мальчонка то совершенно иным стал, не пьет, не курит, не бранится. Прям золотой мальчишка… Вот лишь приходили эти мальчишки на роль торпед. А у торпеды одна задачка – по мере необходимости выйти на цель и убьет неприятеля, взорвавшись самому. Сдохнуть во благо пахана. На наиболее суровые работы брали военных. Армия распадалась, одичавшие сокращения, невыплаты зарплат, вывод войск в незапятнанное поле из Германии, отсутствие жилища и средств к существованию. Кому ты нужен, офицерик? Ну, разве лишь родной мафии – там тебя оценят по талантам. Огромное количество людей, владеющих организационными способностями, умеющих стрелять, крепких на физическом уровне и привыкших делать любые приказы заключали контракт с чертом. Бывшие десантники-афганцы с опытом боевых действий примыкали к бригадам либо сами организовывали преступный бизнес в различных фондах, что привело к разборка и взрыву на Котляковском кладбище, где погибло несколько ветеранов. Спецназовцы с способностями минирования. Всем найдется пространство в бандитских рядах.

В Рязани действовала бригада «слонов» — ее ядром явились рязанские десантники, притом задачи они решали по десантному прямолинейно и конструктивно. В один прекрасный момент мгновенно наколотили вглухую полтора 10-ка соперников. А в войне за завод ВАЗ перебили в общей трудности, молвят, две сотки человек.

Потянулись в банды и милиционеры, опера, сотрудники спецслужб со своими специфичными способностями и осведомленностью о способах ОРД. Притом не худшие сотрудники, нередко переигрывавшие собственных бывших коллег. Помню широкомасштабную операцию МВД Рф против солнцевских, о которой понимало всего несколько человек. Пока в МВД готовили и утверждали план операции, солнцевские, получив о этом информацию, готовили контрплан. В итоге кинули на заклание несколько бесполезных фигур и остались при собственных.

И что мы имеем в сухом остатке? Преступные войны вышыбли целое поколение не худших российских ребят. Они погибли в разборках. Сгинули в кутузках. Перевоплотился в животных. Это те, кто ранее работал бы на заводах, служил в армии, защищал Родину. Более активные, мощные – русский капитализм с нечеловеческим лицом показал им кривые дороги, и они не отыскали внутри себя сил отрешиться.

Владивосток. Казавшаяся ранее цельной банда погрязла во внутренних разборках и раскололась на две части. Раскольников под стволами привели в гараж, закрыли там в яме и пустили газ из работающего мотора. Семь человек задохнулось насмерть в душегубке, сработанной по фашистским лекалам. Обычный производственный момент. Болезнь роста в бригаде.

Все наиболее наименее солидные банды проходили эти этапы. Сначала клятвы верности, время от времени с ритуальным пусканием крови из вены – дескать, сейчас мы кровные братья. Позже захват территорий, битва с иными командами, обрушившийся валютный водопад. А потом — недовольство дележом прибылей – дескать, ты больше берёшь, а работаешь меньше, борьба за власть, создание фракций и комплоты. Опосля чего же в наилучшем случае – раскол на пару шаек. Но почаще – просто уничтожение соперников. Бывшие кореша глушили друг дружку тыщами. Устранили киллеров опосля выполнения нескольких заказов. Дрались как голодные бешенные крысы, поедая друг дружку.

Если провести аналогию, все эти преступные дела больше всего напоминают войны периода феодальный раздробленности. Банды – ничто другое, как феодальные страны, озабоченные захватом земель и крепостных – другими словами рынков, компаний, предпринимателей. Они и жили по законам феодализма – с вассальными клятвами, раздачей милостей и «земель». Там был собственный бюджет – общак. Собственный трибунал, контрразведка. Даже дипломатичные ведомства, ответственные за дружеские дела с близкими и разруливающие по способности конфликты с далекими.

В девяностые годы они росли как на дрожжах, вооружались и крепчали, быстро богатели, скупали недвижимость на Кипре, Греции и Испании. Бандит – становилось достаточно распространённой специальностью. Один пахан гласил знакомому оперу:

— Слушай, столько народу на данный момент у меня работает. Огромную часть даже в лицо не понимаю, через бригадиров общаюсь.

Вовсю шли чисто феодальные войны, борьба за власть с сопутствующими интригами, предательствами, подставами, ядовитыми веществами и кинжалами в спину. Как настоящие феодалы держали паханы свою братву клятвами и средствами, но больше ужасом. Будет твое свита страшиться тебя до трясучки, будет порядок. А ужас приходит лишь через кровь – здесь всякие психические этюды не катят. Нужно временами убивать. Притом убивать собственных!

Братаны одной столичной авторитетной бригады вспоминают, что их просто колотило, когда пахан созывал сходняк, проходивший обычно в лесополосе под Москвой. Каждое такое «производственное совещание» означало, что одного-двух бойцов здесь же и прикопают в поучение иным. Вот и смотрели с опаской друг на друга – кому сейчас по приказу выше быть жертвой, а кому убийцей. Стреляли за предательство, за ненадлежащее выполнение обязательств, за долги. Но когда этих поводов сделалось не хватать, то убивать стали за косой взор, за то, что отлынивали от футбольных матчей, практиковавшихся в бригаде. Да просто так, для наглядности.

Такое творилось в большинстве банд. Почти все авторитеты убивали по необходимости, для поддержания дисциплины и больше за дело. Остальным же просто начинало нравиться вершить трибунал. Они как вурдалаки подпитывались от этого черной энергией. Они впадали в экстаз, щелчком пальца лишая людей жизни и погружаясь во тьму. Это как наркотик, с которого не слезешь – безраздельная власть над жизнью человека и чувство полной безнаказанности. Таковой власти не было даже у средневековых феодалов, над которыми довлели традиции, церковь, понятие греха. Над этими же тварями не довлело ничего. И они преобразовывались в бешенных псов.

Один узнаваемый политик, сейчас живущий в комфортном муниципальном помещении на всю жизнь, поначалу решал при помощи собственной киллерской бригады политические и коммерческие вопросцы, а позже просто составлял списки тех, кто ему не нравится, ну ликом не вышел.

Все эти тяготы и лишения бандитской службы непревзойденно обрисовал в собственных воспоминаниях основной медведковский киллер А. Шерстобитов, узнаваемый как Леша Боец. Они есть в вебе…

По историческим законам феодальная раздробленность должна завершится формированием централизованного страны. Слава те Господи мы ранее не дошли, и всероссийского паханата не возникло, хотя пробы были.

Наверняка, если б дезинтеграция страны продолжилась бы таковыми темпами, то сейчас на ее осколках правили бы эти самые бандиты, записавшиеся в графья и князья, также общенародно избранные президенты улицы Моховая и Садовая, и люд их почитал бы как легитимные власти…

— Открой, — позвонив в дверь квартиры на 5-ом этаже панельного дома, просит оперативник шестого отдела Столичного угрозыска.

— А ты кто? — доносится из-за двери недовольный глас с грузинским упором.

— Володя.

— Я тебя не понимаю,

— Ты чего же, боишься?

— Я боюсь? – жаркий кавказский юноша раскрывает дверь, здесь же получает боксерский удар в лоб и улетает в комнату. Оперативник врывается в помещение, за ним – 2-ой. Они искусно укладывают на пол второго бандита. Я захожу в прихожую следом. Здесь распахивается дверь ванной, оттуда возникает худенький тщедушный кавказец с пистолетом Макарова, ствол глядит мне в животик. Я с олимпийской грацией и быстротой оказываюсь на лестничной площадке, переводя дыхание.

Оперативник в комнате лицезреет это, лупит ногой по двери, и бандита заносит в ванную.

Присев на колено и вытащив пистолет Стечкина, начальник 6 отдела МУРа Ваничкин (сейчас замминистра внутренних дел) кричит:

— Выходи с поднятыми руками либо стреляю! Считаю до 3-х! Раз! Два!

Дверь ванной распахивается. В дверном проёме, подняв руки, угрюмо возникает вор в законе Кэмо. Обычный представитель данной социальной группы – грудь впавшая, хилый, но в очах свирепая злость танцует, чуть-чуть разбавленная наркотическим туманом.

Это был 1992 год, и Кэмо прославился как управляющий «Белоснежного Сокола» — организации уголовников, по заданию грузинского правительства терроризировавшего мирное население во время боевых действий в Абхазии. Молвят, эти бравые ребята забавно и с песней погружали пленных на баржи и топили в Черном Море.

Обыск. Кэмо лежит в наручниках на полу в прихожей. В большенный комнате лежат два его подельника. По квартире мечется воровская супруга, скандально причитая:

— Они работают! Это именуется они работают!

При всем этом покачивает на руках грудного малыша, позже кричит на опера:

— Ему детское питание нужно! Дай, вон в серванте!

Обескураженный опер кивает, лезет в сервант и протягивает ей полуторалитровую бутылку из-под пепси-колы, заполненную бурой опийной настойкой. Тётка вскрикивает, удирает в другую комнату:

— Они как видите работают!

Озадаченный опер лезет в сервант и лицезреет там шприцы, в которые уже залит опий из бутылки.

Восьмилетний сынок бандита хлюпает носом:

— А почему вон у того – кивает на оперативника, — автомат есть, а моему отцу недозволено!

— Он милиционер, — отвечаю я.

— У моего папы тоже есть автомат, — гордо заявляет мальчуган, и получает увесистую оплеуху от собственной наиболее взрослой и уже знающей толк в жизни сестры.

Меж тем оперативники, грозные ребята, пришедшие в 6 отдел из ОМСН, проводят в коридоре с Кэмо профилактическую работу, объясняя, что в милицию стрелять не нужно. Опосля воспитательной, по пролетарски тяжеленной оплеухи, вор выгибается дугой, его начинает колотить маленькая дрожь, изо рта идет пена.

Его супруга визжит:

— Не лупите его! У него от следствия дважды голова пробита!

Ну да. Посреди 80-х, когда грузинские воры достали уже всех, из ЦК КПСС в республику спустили указивку – бесчинства перебороть. Грузинская полиция взялась за дело с энтузиазмом. Кого из воров смогли – задержали, начинив кармашки наркотой и орудием. При всем этом колотили беспощадно – дескать, нечего для вас тут созодать, СССР большенный. Собственной цели правоохранители достигнули – основная масса воров свалила в Россию, где устроились полностью уютно, в особенности в критериях кооперативов и сухого закона. Где комфортно пребывают до сего времени…

Воры и бандиты. Почему то считается, что это одно и то же – дескать, все правонарушители. По сути различия принципные. Воры постоянно были маргиналами, законченными эгоистами, создавшими свою субкультуру, правила поведения, основная их сила в том, что по старенькой гулаговской традиции они держат масть в кутузках. Кутузка их дом – свобода как командировка. Вор – это жучара, ищущий что урвать. Бандиты – по складу собственному поближе к воинскому сословию, у которого есть боевая задачка захватить местности неприятеля, взять пленных и добычу.

Меж ворами и бандитами дела складывались по-всякому. Опосля принятия Закона о кооперации проф уголовники занялись рэкетом, благо еще при СССР наработали методики, облагая данью цеховиков и карточных шулеров. Но равномерно верх стали брать люди другого плана. Спортсмены, закаленные на физическом уровне и морально ожесточенными тренировками, готовые биться насмерть. Военные и бывшие спецслужбисты стали выстраивать силовые структуры, а не шайки. «Комсомольцы» – сначала презрительно называли воры бандитов. Но тональность равномерно изменялась, когда бандиты больше становились обособленной сильной силой.

1991 год – Дагестан. Смотрящий за Дагестаном вор в законе решил устроить разбор с бандитами-бизнесменами — дескать, занимаются криминальным промыслом, в общак не платят, от рук отбились. Назначили стрелку рядом с Махачкалой прямо у трассы. Туда приехала расслабленная братва на стареньких «Жигулях» — минутка за минуту, как положено по правилам неплохого тона. Запоздал – это как признал вину. Ранее приехал – как будто заискиваешь перед противником. Бандиты мало запоздали – их эти тонкости воровского этикета нисколечко не тревожили. Они были в бронежилетах, с автоматами. Положили воров на землю, и основной бандюга и предприниматель, он же фаворит СССР по свободной борьбе, личность в республике знаменитая, заявил:

— Воры так крадите, а в наши дела не лезьте! В последующий раз всех зароем!

Братва все сообразила верно, в бизнес больше не лезла, а переключилась на вымогалова, связанные с кражами машин.

Совершенно, на Северном Кавказе к ворам отношение больше снисходительное. Там рулят родоплеменные дела и традиции. У чеченцев был единственный вор в законе Султан, который честно пробовал по понятиям разруливать конфликты в Москве с местными группировками, но сначала 90-х его стремительно грохнули. Разборы по понятия и воровским законам закончились, и чеченские бандиты заявили, что Москва их город, а кто не согласен – всем секир башка. И стали удачно захватывать самые комфортные пастбища в столице. Действовали нахально и нередко просто подло. Если российские бандиты в главный собственной массе, не считая конченых отморозков, брали с коммерса четверть прибыли и не покушались на право принадлежности, то горцы сходу добивались половину, позже рассаживали в твоей фирме собственных родственников, в итоге она переходила им. И отлично, если владельцу вдавалось выжить, потому дела с ними имели без охоты. Но они сами приходили – со стволами и паяльничками, и дико вытаращенными очами одичавшего снежного человека. У их были весьма суровые достоинства – родоплеменная сплочённость и базирование за пределами места работы. Соперника расстрелял, и в горный аул, откуда тебя не достанут. И семья твоя там – давить на тебя через нее не получится. А у нашего бандита все тут – дом, семья, квартира, шкаф с малиновым пиджаком и персидская кошка с дрессированным гиппопотамом. И всего этого в миг можно лишиться.

Бои меж славянами и кавказцами были серьезные. Почти во всем благодаря сплоченности горцы побеждали. Но в итоге им все таки хребет переломили, загнали в общее стойло силами и бандитов, и, в главном, милиции – РУБОП их давил беспощадно и просто безжалостно.

Воры потихоньку сообразили, что к новеньким временам нужно адаптироваться. Поделились на две фракции – ортодоксы, решившие до гробовой доски соблюдать воровской закон. Вот лишь что они добивались, эти законы? Собственность «законнику» иметь недозволено, жениться недозволено, жить лишь за счет общака, ну и то по способности робко. И это в то время, когда миллионы баксов туда-сюда летают, когда часы за 100 тыщ баксов у людей на руке, когда тачки крутые и дворцы. Когда нужно захватывать фабрики, недвижимость, создавать денежные потоки. 2-ая фракция обосновывала – нужно изменяться, и пробовать договариваться с бандитами, подминать их по способности под себя уже в новейших критериях. Ну и собственность тоже не грех иметь – здесь они вполне были идентичны с партноменклатурой, которая из-за вопросца принадлежности развалила Русский Альянс. И семья. И домик в деревне на Рублевке не помешал бы.

Совершенно процессы в воровской среде один к одному повторяли процессы в стране в целом. С начала 90-х сделалось стремительно обесцениваться все, не считая средств. Диссертации, воинские звания стали давать за средства, за взятки. Старенькые награды, проф свойства чиновников отошли на десятый план, уступив пространство коррупции и семейственности. То же самое и в воровском мире. Ворами в законе – практически воровскими генералами, стали короновать за средства. Возникли лаврушники, апельсины – новейшие ворюги, прикупившие сан для понтов и интриг, но толком не сидевшие и в воровских делах не участвовавшие. Притом время от времени их на правильных зонах, куда они позже попадали, не признавали. Стали разворовывать общаки, в связи с чем много народу порезали. Обман, надувалово крысятничество (кражи у собственных) равномерно становились нормой – то, за что ранее на ножики неоспоримо ставили. И средства, средства. Шальные средства, убивающие совесть, ужас наказания.

Сначала двухтысячных читал изумительную маляву: «бродяги, прогон воровской, по всем кутузкам» — другими словами такое коллективное указание знатных воров, как жизнь далее строить на зонах. По стилю и содержанию обычная передовица в газете «Правда» — новорусские порядки и стяжательство поразили воровской мир, все решается за средства, порочатся имена добросовестных воров, барыги верх берут. Новорусским порядкам нужно отдать бесжалостный бой, запретить пороченье имен добросовестных воров, созодать упор на воровские моральные ценности, опора на мужчины.

Вышло так, что капитализм развалил не только лишь русский склад ума наших людей, да и довольно устойчивую мораль воровского мира…

Вечерком сотку служащих Главка, выстроили в коридоре, и генерал Савин объявил, что мы всей массой летим, не зная куда, не зная для чего, но орудие нам не надо, хватит авторучки.

Позже ночь, Чкаловский аэродром. Транспортный ИЛ-76. К утру к нему подвезли еще сотку бойцов СОБРа, которые начали затаскивать в самолет пулеметы, ящики с патронами, светошумовыми гранатами.

— Ну буквально, в некий республике власть свергать будем, — представил один из наших служащих. Количество орудия и боеприпасов нас смущало.

Когда самолет взлетел, выяснилось, что лететь недолго – до Питера. Там ГУБОП организовал мероприятия с целью снести бандитскую вертушку городка, которая практически парализовала деятельность правоохранительных органов и лезет в вопросцы управления регионом, разделяет стратегические объекты.

Приземлились мы на военном аэродроме. Нас предупредили, чтоб не вздумали звонить никаким своим знакомым сотрудникам в городке.

— Тут идет планомерный слив инфы, — сказал зачинатель операции.

Транспорт нам предоставили – грузовики для перевозки боец ВВ с надписью «люди». В кузова с трудом карабкались наши толстые, привыкшие к уюту полковники и подполковники, матерясь на чем свет стоит:

— Ну не мальчишки уже!

Высочайший забор имения рядом с сосновым бором. Железные ворота. Следачиха, прилетевшая на отдельном, принадлежащем МЧС ТУ-154 вкупе с иными прокурорскими и следственными работниками, постучала в металлическую дверь:

— Генеральная прокуратура. Тут будет произведен обыск. Откройте дверь!

Была послана прямым текстом – отвали, коза, прыжками.

Собровцы просто перемахнули через забор, смачные удары, дверь открылась. Сторожи лежат в наручниках, все в крови. Мы – на местности. Там комфортные древесные строения, несколько мерсов-джипов новых и некий раритетный авто. Все недешево и богато.

Позже опера ГУБОПа принялись за владельца имения. Я сначала пошевелил мозгами, что это сторож – сухощавый, в возрасте мужичонка в будничном джинсовом костюмчике, без руки. Опера с ним дискутировали весьма обходительно, он отвечал им этим же. Гласили, как добрые знакомые.

— А ты знаешь, кто это? – задал вопрос мой шеф.

— И кто?

— Ночной мэр Питера. Кум.

— Ох, не фига ж для себя.

Знаменитая личность, фаворит Тамбовской ОПГ, поставившей под контроль всю питерскую братву, которая его страшилась до икоты. Еще при СССР посиживал за хулиганку, позже сколотил банду. Спортсмен. Сначала 90-х киллер выпустил по его машине очередь, убил заслонившего его сторожа, а Куму оттяпали руку. Крайняя махинация стала роковой – разделяли какие-то нефтяные терминалы, послал к несогласному предпринимателю киллера, жертву не добили. Бандитов задержал угрозыск. Так зам прокурора городка лично приезжал, кричал на милицию и принудил выпустить задержанных – дескать, наговариваете на добросовестных людей. Поговаривали, что у Кума есть хранилище, где видеозаписи и компрматериал на власти и правоохранителей городка. Половина Думы под ним прогуливалась.

Человек это был весьма размеренный, обходительный, не рвал рубашку ну груди. Практически день мы обыскивали его имения – дачу и гигантскую квартиру. Есть в Питере таковой дом хитрецкий, который знатная братва скупила. Там жили даже представители воинствующих группировок, являвшихся с этого момента соседями. Там у Кума был целый этаж. Помню всюду пачки баксов рассованы по шкафам, сейфам, столам, бессчетные шкафы с десятками сумок, туфель – самых престижных производителей новейших коллекций, большая часть никогда не надевано и не применено. Это супруга, дожившаяся до нервного истощения от экстремальной деятельности супруга, лечилась шопоголизмом – утром брала пачку баксов либо пятитысячных купюр и шла за покупками…

В девяностые Наша родина верно разделилась по преступному признаку на красноватые регионы, где правит бал правительство, на темные – воровские и бандитские. В Питере длительное время совершенно не было воров в законе – не приживались. Криминал в городке жил не по воровским законам, а по бандитским понятиям. И наверху пирамиды был Кум. Сейчас ему дали долгий срок. Один знакомый управляющий подразделения по оргпреступности пенял: напрасно Кума приняли, он хоть как-то город контролировал

По Рф лихие бандиты расхватали главные рэкетирские угодья и стали интенсивно лезть в законный бизнес. В неких регионах ворам удалось взять под кураторство группировки и гордо заявлять — они подо мной прогуливаются. Хотя это было не совершенно так.

Считается в народе, что смотрящий за районом — это практически его теневой управляющий. По сути смотрящий — это больше управляющий социальной службы. Он отвечает за пополнение общака, с которого поддерживает оказавшихся в тяжелом положении воров и отстёгивает на зону, делает нужные покупки, выделяет средства на адвокатов и подкуп правоохранительных органов и арбитров. Вот с данной точки зрения и курировали воры бандитские бригады, хотя в неких брали верх, практически руководя ими.

Не считая того, «законники» упрямо трудились на ниве улаживания конфликтов меж бандитскими группировками. Решения вора в законе в преступном мире постоянно само уже считается законом. Вот лишь стремительно выяснилось, что это иллюзия, на которой почти все погорели. Коррупция просочилась и в воровской мир, так что нередко воры решения выносили глупо за бабки, как и обыденный арбитраж. Лишь не учли – контингент там несколько другой. И их тенденциозные решения стали игнорировать, да еще почти все судьи поплатились жизнью. Их просто убивали за мздоимство и подыгрывание обратной стороне.

Владивосток. Иная последняя точка, уже восточная, нашей страны, где пришлось побывать. Командировка с мутной формулировкой – организация борьбы с тяжкими злодеяниями. Воспоминания были незабвенные – как и от Калининграда. Мне тогда показалось, что это две точки, последние не только лишь в географическом, да и преступном смысле.

Сходу по моему приезду там грохнули начальницу управления публичного транспорта, которая как-то не так поделила маршруты и не выполнила, как бы, взятые за солидные средства обязательства. Через пару дней в порту при разборках застрелили какого-то предпринимателя, прямо перед камерами, так что мы получили портреты киллеров. Но забавнее всего было убийство авторитета в одном районе Приморского края. Тот с братвой посиживал в открытом кафе, к нему подошел киллер, исполнил беднягу из пистолета и легкой трусцой удалился. Телохранители кинулись за ним, настигнули у пожарного училища. Он обернулся и задал вопрос:

— Ну догнали. И чё?

У него был ствол, а у их не было. Потому они развели руками:

— А ничё!

Он кивнул, перепрыгнул через забор и через местность училища скрылся в неведомом направлении.

Поначалу осмотр ничего не отдал. Позже начальник розыска взгрел собственных служащих, они прошли кропотливо по всему маршруту убийцы. И в месте, где он перепрыгивал через забор, отыскали портмоне – а там права и паспорт с пропиской. Сначала оперативники помыслили, что это таковой хитроумный метод навести следствие по неверному пути. Сделали запрос. Из паспортного стола по месту его жительства в примыкающей области прислали по факсу Ф-1 с фоткой фигуранта. Очевидцы совершенно точно произнесли:

— Он, тварь таковая.

Так что по возращении из Приморского края его здесь же на месте и взяли.

Но увлекательнее было бурное политическое море, где плескался и местный криминал, и местные безумные. Мэром тогда был грустно узнаваемый собственной плешиной и буйным либеральным характером Ч., правозащитник и капитан первого ранга, которого с какого-то бодуна выбрали мэром. Со слов его служащих, он часто посиживал в кабинете под столом, заявляя, что разговаривает с другими цивилизациями. А когда на него наехали депутаты за разрушение народного хозяйства, заявил, что он погибает, поставил в кабинет больничную кровать, лег под капельницу и воспринимал так гостей. Владивосток был его усилиями прекращен в выгребную яму.

А здесь еще выборы новейшего губернатора подоспели. Там соревновалось два главных кандидата. Москвич, который являлся плодом консенсуса представителя Президента по ДВФО и смотрящего за Далеким Востоком вора в законе Джема, проживавшего в Комсомольске на Амуре. Но одолел местный ставленник – дескать, на фиг нам москвичи. Ставленник оказался смешным. Злые языки гласили, что чиновничью карьеру он начал, женившись на дочери, кажется, Предисполкома. Позже примкнул к братве, банде Вини-Пухов, державшей порты, был у их банкиром, в том числе выделял средства киллерам. Поговаривали, что когда их пахан, на которого было записано имущество банды, отдал приказ длительно жить, все досталось супруге, которая взбрыкнула и знать не желала братву. Тогда грядущего губернатора обязали на ней жениться и возвратить имущество. Любопытно, правда все это либо злостные сплетни? Даже и не понимаю.

Позднее, уже в 2000-х Вини Пуху надоело быть в тени, он избрался мэром Владивостока, молвят, 1-ая его акция по установлению тесноватого взаимодействия с областными властями – поехал к губернатору, бывшему собственному банкиру, и набил ему физиономию. Длительно он не проработал, был схвачен и посажен.

Но для Владивостока это нормально. Или люди там странноватые живут. Или население, лишившись статуса закрытого городка, как и в Калининграде, пустилось во все тяжкие. Или контрабанда и переправка японских каров всем мозги выбила…

Но слияние страны и криминала вышло как-то невзначай, по-домашнему. Любопытно, что там творится на данный момент? Прошу учитывать, что я никого ни в чем не обвиняю, просто слухи, слухи, слухи, естественно же, порочащие полностью достойных людей…

Вопросец – почему конкретно в девяностые чумной вирус бандитизма поразил нашу страну? Ответ прост. Просто в девяностые у нас не сделалось страны. Оставались, правда, муниципальные университеты, деморализованные и обнищавшие. Управление страны плюнуло на все – на суверенитет, сохранность, правопорядок. Благостные времена приватизации и семибанкирщины, два ваучера на «Волгу» и девяносто американских советников в Роскомимуществе с доступом ко всем скрытым документам по экономике страны. Правительство благодаря реформаторам перевоплотился всего только в один из центров силы, озабоченный лишь раздербаниванием госсобственности по личным кармашкам.

Правоохранительная система фактически не работала, так как системы как такой не сделалось – каждое ведомство работало на себя, на свои интересы, отчеты и выживание.

Один узнаваемый наш милицейский управляющий в 90-е годы мне гласил:

— Бандита сейчас нереально на данный момент высадить. Его сейчас можно лишь уничтожить.

1992 год — 6-ой отдел МУРа за вымогалово воспринимает на рынке большого авторитета Мансура, человека небесталанного, склонного к изобразительном искусству и литературе – во всяком случае карикатуру и поэму про свое задержание он выдал классные. Следователь Вова брал с него 20 тыщ баксов, выпустил из-под охраны, а сам укатил гулять в Сочи, не взяв даже отпуск. Его находили несколько суток, приехал, гад таковой, загорелый, как ни в чем не бывало. А Мансур воодушевленный победой, отправился на рынок грузить заявителей – с вас долг, да и еще за обиду, и за то, что со следователем пришлось рассчитываться.

Прокуратура, следствие совершенно не направляли внимания на преступный беспредел. Тогда как раз верстался новейший уголовно-процессуальный кодекс, спонсируемый янки и призванный совершенно похоронить всякую деятельность по борьбе с криминалом. Мещанины были запуганы, очевидцы страшились давать показания, поэтому что не были защищены ничем. Так что длительно бандиты обычно на нарах не куковали – выходили на волю, утверждаясь в своей неприкосновенности. К изумлению моему такого же Кэмо, который чуток не продырявил нас из пистолета, выпустили за отсутствием состава злодеяния. Перед сиим братва обработала понятых, пообещав снять с их головы, так что те быстренько забрали показания вспять. Какой совершенно кретин вымыслил тащить в такие суровые игры сторонних людей, в виде понятых, ставя под опасность их жизни? В общем, вышел грузинский вор на свободу. Простили и пистолет, и наркотики, и ворованную видеоаппаратуру, а заодно такие мелочи, как геноцид мирного населения в Абхазии. Всё простили. Через год его задерживал РУБОП с этим же комплектом – орудие и наркотики. Позже уже в 10-х годах читал справку, что он организовал в столице грузинскую бригаду барсеточников, любой экипаж приносил в год доход в миллион баксов.

Потому что бандиты и власть были фактически самостоятельными центрами силы, то, естественно, почетаемые люди должны не гнобить друг дружку, а договариваться. И выходило это как-то весьма хорошо, можно сказать, органично. Бандиты оптом скупали чиновников и депутатов. Бюрократы употребляли бандитов. Странноватые дела были с ФСБ. Одно время гуляла таковая идейка — не можешь одолеть, возглавь. Не понимаю, случайность либо нет, но управление почти всех группировок перехватили бывшие сотрудники КГБ. Еще была таковая, как мне кажется, гнилостная идеологема – чтоб держать в руках криминальный мир, необходимо надзирать пару огромных банд, которые будут отвечать за порядок и не допускать беспредела. У меня такое чувство, что эта точка зрения одно время возобладала в определенных ведомствах. Хотя показала в той же Москве полную несостоятельность. Да, ОПГ разрослись, впитали друг дружку. Но бардак и беспредел остались, лишь бандиты стали чувствовать себя недостижимыми для закона, поэтому что у паханов все схвачено.

Начало двухтысячных. Пенза. Тихий российский город, который не один год делят меж собой монгольские и славянские бригады. Месят друг дружку с энтузиазмом, так что обрывки по закоулочкам летят. Автоматами Калашникова братва воспользоваться издавна закончила – все вооружились по охотничьим билетам гладкоствольной «Сайгой». У нее масса преимуществ – владение ей легитимное, а при перестрелке по пуле фиг установишь, из какого ствола выпущено. Забава была – движутся две машинки, набитые братвой, и как фрегаты с всякого борта друг в друга из «Сайги» палят. Вот так к моему приезду и образовалась пара трупов. На уши УВД поставили. Помню, у начальника имущественного отдела знакомая притаскивает информацию – была на вечеринке со студентом из Тюмени, определенным таковым парнем, он и сболтнул, что самолично подстрелил там кого-либо. Ему, бедняге, руки за спину, профилактически по ребрам пару ударов, лампу в лицо, как положено – признавайся, убивец. Скоро выяснилось, что он просто перед девкой красовался. А татарина заморочили бойцы из славянской бригады.

У их фаворит был вполне отмороженный. На окраине выстроил для себя бастион, где оборону от татаро-монгольских войск 10 лет можно держать. Супруга у него таковая же уголовница была. Он ее повсевременно мутузил со словами:

— Привыкай. Менты изловят, посильнее лупить будут. А ты обычная и никого не выдашь…

Итак вот насчет ментов. Больше всего бандиты страшились, что власть опять станет властью, а полиция милицией, как в старенькые времена. В 1992 году спецназ при задержании на проспекте Мира в Москве невзначай пристрелил 1-го знатного бандоса. А тогда бандитские традиции, единство слова и дела лишь укреплялись. Братва собралась на сходняк, порешили мстить. Спёрли в прокуратуре уголовное дело по данному факту, ознакомились с ним. И стали приглядываться к Колобовскому переулку, где ОМСН размещался. Серьезно решили разбор учинить. Тогда оперативники запустили слух – дескать, сверху указание пришло всех авторитетов при задержании валить. Так на последующий денек все холмы московские свалили в Америку – америкосы их тогда весьма уж обожали и волю им давали, это уже позже, когда в их надобность отпала, Япончику по совсем выдуманным обвинениям неясно за что червонец самый человечный южноамериканский трибунал впаял. Позже братва выяснила, что полиция пошутила, и возвратилась. Но больше со спецназом вести войну не собирались. Поэтому что в сознании дружащих с головой бандитов было ясное осознание — даже слабенькое правительство способно их смести и раздавить без всяких заморочек.

К слову, Шаймиев, пользуясь суверенитетом в Татарстане, который по велению Ельцина брал столько, сколько сумел унести, объявил войну оргпреступности, ввёл превентивный арест бандитов и за 30 суток, в итоге без особенных усилий разгромили все группировки, выжали из республики. Куда? Ну в Москву, естественно… Таковой же кульбит решили провернуть на всей местности Рф, ввели превентивные аресты, и мыльные бандитские мыльные пузыри стали взрываться один за иным. Закрыли под стражу всех более-менее важных бандитов. Часть из их поплыла. Пошли аресты. Удар по мафии был суровый. Но мафиози очухались, подтянули собственных друзей-правозащитников, которые «бескорыстно» подняли громкий вой о антиконституционных указах. И лавочку стремительно свернули. Но осадочек у братвы остался – их полностью могут вывести всех, как тараканов, было бы желание.

Когда сделалось понятно, что обыкновенными средствами заразу не выведешь, а раны от безграничных взрывов, стрельбы и разборок почесываются все посильнее, наверху было принято решение схожее вылечивать схожим – другими словами сделать компанию, которая будет вышибать бандитов из обычной им сферы обитания их же способами. Так возник РУБОП, к нему были приложены СОБРы – спецназовские подразделения, из головорезов, не видящих препятствий, с таковым самурайским кодексом чести.

Весьма стремительно возникла поговорка у братвы:

— Есть солнцевские. Ореховские, но это все фигня. Вот шаболовские – это отморозки. Это сила, да.

На Шаболовке тогда располагался Столичный РУБОП.

В которой-то мере это соответствовало реальности. Помню здорового курсанта на выпускных экзаменах спрашивают:

— Какие в УПК предусмотрены основания для проведения обыска?

Тот очами хлопает. Педагог спрашивает:

— Вы практику проходили? В обысках участвовали?

— Ну да.

— А где практиковались?

— В РУБОПе.

— И что делали?

— Двери вышибал.

-А, ну идите, три…

Естественно, борьба в девяностые РУБОПа и бандитов – это просто эпос можно писать, либо гротеск. Так как задокументировать криминальную деятельность группировок было проблематично —

затрачиваешь большенные усилия, а в итоге в наилучшем случае условный срок бандиту, а то и оправдание, то их стали давить силовыми способами. Выставлять места обитания, кабаки. И колотить, колотить, колотить.

Приходилось часто находиться пои задержаниях СОБРами. Зрелище не для слабонервных – кровь, переломанные ребра, визги, писки, крики «По животику не лупите!» По статистике спецназовцев любой 3-ий «крутой» при силовом настоящем задержании обгаживается – с физиологией ничего не поделаешь, жутко же, когда на тебя несется танк.

Естественно, РУБОП дурил не по детски. Профилактические мероприятия в особенности гремели. Сначала 90-х модными стали, как опера их окрестили, «салатные дела». Спецназ нагрянет на какой-либо сходняк в кабаке, где столы накрыты. Боец вскакивает на стол, давя коваными ботинками стейки и салаты, и бежит, раздавая направо-налево дубинкой, сшибая почетаемых людей со стульев, как кегли. Правда, длительно это не продлилось. Пошли жалобы из органов власти, поэтому что с бандитами обычно забавлялись всякие шишки из мэрии либо правительства, депутаты.

В один прекрасный момент прокурор Москвы спрашивает 1-го из управляющих РУБОПа:

— В Казино ваши были?

— Были. Проводили оперативно-профилактическое мероприятие.

— А по-моему, это был налет, — гласит прокурор, вставляя кассету в видеомагнитофон.

Тогда мы еще не привыкли, что все пишется. А бандосы уже тогда стали все писать. В бандисткое казино врываются рубоповцы с СОБРом, тумаками и прикладами раскладывают всех на полу, позже входит опер – маленький таковой, в спортивном костюмчике и с автоматом. Дает очередь по потолку – стеклянный шар, зеркала, все на осколки, и заявляет:

— Что, картишки раскинем?

Обучили бандитов неплохим манерам довольно стремительно, те стали берега чувствовать. И равномерно сложился замкнутый круг, преступная таковая Сансара, колесо перевоплощений. Торгаша колотит бандит – бандита колотит мент – мент приходит за покупками к торгашу, и тот его околпачивает. Круговорот зла в природе.

Естественно, были и с нашей стороны утраты. Сколько служащих уничтожили, скольких подставили, довели до самоубийств и кутузки. Скольких просто сдали. Всяко бывало. В Питере бандосы опередили машинку с рубоповцами и расстреляли их. Начальник Управления поднял всех по тревоге, тогда собрали больше сотки бандитов по кабакам и малинам, в пинджачках в морозную погоду, выставили строем во дворе СИЗО в Крестах, да еще водичкой полили. Но раскрыть убийство так и не удалось, хотя урок братве преподнесли. Правда, управляющего, отдавшего таковой креативненький приказ, выперли.

Отличить рубоповца от бандита было фактически нереально. И наружность, и понятия, и разговор – одни и те же в большинстве собственном. Но самое основное – для чего такую силищу забесплатно употреблять в стране победившего капитализма. И РУБОП включился в крышевание. Притом умудрялись это созодать даже на легитимных основаниях – заключение договоров с коммерческими структурами о сотрудничестве и спонсорской помощи. Потому нам в угрозыске на праздничке давали грамоты к Деньку милиции, в РУБОПе на Шаболовке на отдел — по одной-двум машинкам в подарок отличившимся сотрудникам, да еще кормили безвозмездно в столовке.

Любопытно, что РУБОПы занесли большой вклад в дезинформацию населения и вышестоящего управления. Отчеты необходимы, сколько банд в Москве, как они с ними борются. Вот и начали ребята всю судимую шпану с какого-либо района в ОПГ записывать – разговаривают, означает банда. Все это в прессу просачивалось, потому какие-то неописуемые числа по составу и количеству ОПГ в прессе появлялись. Да еще братва, узнав, что они не попросту шпана, а банда, начинали по рынкам ходить и гласить — мы сейчас ваша крыша, и тыкать этими статьями. Дошло до того, что прокурор Москвы, услышав на совещании от управляющего РУБОПа о том, что столица Рф в окружении тыщ ОПГ из рэкетиров и киллеров, произнес:

— Создадим вид, что я это не слышал. По другому если вы все понимаете и не принимаете меры, вас нужно завлекать к ответственности…

Им много что позволялось и прощалось. На Шаболовке были свои камеры для задержанных, где иногда совершенно непонятно кого держали. Были большие негласные фонды, позволявшее брать всякую информацию. Прокурор посиживал там ручной, в один прекрасный момент вякнул на собрании, что не постоянно опера соблюдают законность, так управляющий Управления его отчитал приблизительно таковыми словами – приютили стервеца, а он еще вякает…

Как ни удивительно весь этот рубоповский накат, даже перекрышовывания, сказались на ситуации полностью благотворно. В Москве бандитов по большей части вышыбли из законного бизнеса и возвратили туда, куда им положено – заниматься кражами, наркотиками, проституцией, либо легализоваться под маской солидный предпринимателей и больше не быковать.

Удалось навести лоск и в остальных регионах. Наши сотрудники занимались декриминализацией 1-го региона. Там всё на свете братва решала. Уголовные дела до суда не доходили. Бандиты чувствовали полную безнаказанность и фактически весь город высасывали, как вурдалаки. Вот и приехала оперативно-следственная бригада из Москвы с особенными возможностями. Подняли старенькые дела, всех авторитетов переловили, вышибли из бизнеса. Через год оперативники приезжали в город и не узнали его. Возникли обычные дороги, современные магазины, люди стали лучше одеваться, ездить на обычных карах. Другими словами на городке столько лет лежала какая-то зловонная жаба, лишающая людей оптимизма, валютных средств. Оказалось, что у городка есть средства на инфраструктурные проекты. Краса.

Ну а что сейчас с бандитизмом на Руси? Можно констатировать, что острую форму данной чумы мы преодолели, переболели, можно сказать. А рецепт оказался простым — к нам возвратилось опосля Бориса Ельцина правительство. Пусть не такое мощное и совершенное, как мы желали. Но возвратились муниципальные интересы, понятие гос сохранности. Худо-бедно заработала вся система. И людям с преступным прошедшим и реальным просто порекомендовали – заходите в берега. Естественно, сейчас в провинции в стиле 90-х приходят братки с крышей к предпринимателям. Но это уже больше исключение, чем правило.

Где братки 90-х? Почти все погибли в разборках и от наркотиков, утратили смысл жизни, деградировали, пребывают в отчаянье и бедности. Остальные стали успешными предпринимателями и сейчас дуются, когда им напоминают, кто они были – дескать, грехи юности, по другому не выжить было, но сейчас то они почетаемые люди. Хотя, думаю, сноровку не теряют и хранят закопанный и с любовью смазанный пулемет. Более ушлые и говорливые пробрались даже в выборные органы власти и в администрации – приноровились за взятки вытирать из Головного информцентра МВД информацию о судимостях – и вот чисты как ангелы. Один таковой вышел из зоны, где посиживал за наемные убийства, и уже через недельку работал замглавы администрации 1-го из Подмосковных районов, ударно отжимая землицу у фермеров, вернули мы ему записи лишь по учетам УИН.

Почти все криминологи длительно рвали на голове остатки волос – дескать, на данный момент настает период, когда из тюрем выходят те бандиты, которых посадили в девяностые. Уж они-то нам устроят. Уж они то нам покажут – страшитесь, славяне! Вправду, выходят. Большая часть подломлены долголетней отсидкой и не грезят о новейших подвигах и славе, жаждут, чтоб их оставили в покое. Некие пробуют возвратиться к криминальному промыслу, совершают злодеяния. Но по большенному счету ничего уже создать не могут. Поэтому что это не их мир уже издавна. Поэтому что возвратилось правительство.

Что далее? Все зависит от того, сохраним мы правительство и правоохранительную систему. Придут балаболы, как в девяностые, и чума нас опять захлестнет. Тревожный звоночек – общая деградация системы МВД. В том моральном и интеллектуальном состоянии, до которого она дошла опосля всех реорганизаций, когда была разрушена преемственность, да еще странноватые люди засели в неких главных областях, она в хоть какой момент может обвалиться. Наиболее забитого существа, чем сегодняшний милиционер, найти тяжело. Погибают, ложатся на ножики, но страшатся выстрелить, применить силу. В неких регионах просто идет террор против милиции со стороны контролирующих и судебных органов. Правда, нужно отметить, что полицаи бывают тоже неплохи и стают на путь злодеяний, но таковых и нужно принимать, как преступников, а не представителей органов. Пришло время нравственного оздоровления системы, хотя о таковых планах я ничего и ни от кого не слышал. Но еще услышим – надеюсь…

Выводы:

— Организованная преступность и бандитизм являются неотъемлемой частью капиталистического общества, где все сводится в извлечению доходов, и иногда грань меж бандитом и финансистом очень условна.

— Ни одно капиталистическое правительство, не считая фашистских, с мафией не совладало. Те же США 100 лет ничего не в состоянии сделать с итальянской мафией. Поэтому что правовые и экономические принципы капиталистического страны не разрешают отлично биться со злом, ведь зло встроено в саму систему. Запутанная правовая система иногда превращает борьбу с оргпреступностью в балаган, где сотки адвокатов отмазывают вальяжных мафиози, а в тихих переулках убивают ненужных очевидцев.

— Ни одно обычное правительство не может для себя дозволить бесконтрольного разгула преступности. Если упустить ситуацию, то будем жить как в Колумбии, где наркомафия захватывает парламенты и убивает генпрокуроров.

— Так как современная правовая система не заточена на победу над организованными проявлениями преступности, для заслуги цели ответственными государствами постоянно используются и будут применяться неправовые меры, в том числе силового давления специально создаваемыми силовыми структурами типа нашего РУБОПа.

— Нужно верно обрисовывать рамки, за которые недозволено выходить. Фаворитов ОПГ, поджимающих под себя целые регионы, занимающихся заказными убийствами и террором, нужно просто уничтожать. В нашей системе право просто буксует. Вспомянуть старушку Алексееву, просившую помиловать Изместьева, курировавшего кровавый синдикат наемных убийц. А ведь в один прекрасный момент могут помиловать. К слову, перебежчик Литвиненко в пору работы в ФСБ в отделе по бандитизму предлагал нечто такое, но потому что был дурачина, то и идеи преподносил по-дурацки. Но при обычном целеполагании они очень эффективны. Русская власть верно обозначила правонарушителям грань, за какую не заступать, потому воры страшились как огня влажных статей и заниматься убийствами для воровского общества числилось зазорным.

— Необходимо выбивать из под ОПГ финансовую базу…

А основное, осмотреться и осознать – или общество мы выстроили, которое нам нужно…

Источник: cont.ws

Теги:

преступность

Источник: newsland.com