Как увлекательна «Зеленоватая сделка – 2050» ЕС для Москвы
Новое «водородное» направление создается в рамках учебных программ и научной деятельности в стенках МГИМО. Фото с веб-сайта www.mgimo.ru
Европа заходит в 2021 год не только лишь с надеждой избавиться от пандемии, да и с жестким намерением начать активную реализацию революционных преобразований, которые затронут ряд сфер экономики, больших технологий, энергетики, сельского хозяйства, биоразнообразия и т.д.
Мощнейший толчок этому должны придать усилия, предпринимаемые в рамках мегапроекта Евро союза, известного под заглавием «Зеленоватая сделка – 2050». Конкретно к 2050 году проект подразумевает заслуги климатически нейтральной экономики, в том числе фактически полного нуля выбросов парниковых газов в итоге деятельности человека. Уже разработаны и утверждены ряд планов действий, аспекты оценки и т.д. Все это можно детально отыскать на официальном веб-сайте ЕК, который содержит как надлежащие нормативные документы, так и, что весьма ценно, данные и убедительную мотивацию, для чего же служит этот проект.
Если он будет реализован, то к 2050 году ЕС будет на практике первым и единственным климатически нейтральным регионом мира. Ожидается, что опыт заслуги поставленных целей в ЕС будет провоцировать остальные регионы и страны следовать этому примеру во благо последующих поколений, в том числе в рамках принятой в 2010 году программки ООН «Цели устойчивого развития» (ЦУР), в честь десятилетия которой в сентябре этого года в Нью-Йорке намечен энергетический форум в рамках очередной сессии Генеральной Ассамблеи ООН. Намечается наращивание интернационального сотрудничества в вопросцах атмосферного климата, устойчивого развития и зеленоватой энергетики, в особенности в водородной энергетике. В Рф учрежден пост спецпредставителя президента Русской Федерации по связям с международными организациями для заслуги целей устойчивого развития, которым является Анатолий Чубайс.
Главные вопросцы
По нашему воззрению, документы по «Зеленоватой сделке», так же как и остальные официальные публикации ЕС, включая принятую в июле 2020 года Водородную стратегию ЕС, не дают ответы на почти все главные вопросцы.
Во-1-х, как заявленных целей может быть реально достигнуть. Переход всей электроэнергетики на возобновляемые источники энергии (ВИЭ), даже если это будет может быть, не решит вопросец с углеродным следом такого же производства неких частей оборудования для генерации ВИЭ (солнечные панели, лопасти для ветряных электростанций и пр.), также процесса доставки энергоносителей. Электромобиль вправду не будет выделять вредные газы. Но процесс его производства тоже должен быть углеродно нейтральным, а электричество, которое будет его заряжать, – стопроцентно зеленоватым. Раздельно стоит вопросец о климатически дружеской и экологически безобидной утилизации кара, в особенности его батарей, которые содержат вредные вещества. Для сопоставления: выброс в землю 1-го мобильного телефона может загрязнить до 10 кв. м земли, а батареи из 1-го электромобиля во много раз больше по площади. Таковой участи не миновать и водородным топливным элементам. Переход почти всех промышленных секторов на стопроцентно зеленоватое электричество тоже пока нереален, ни доменные печи, ни крупнотоннажные грузовики, суда и остальные технические средства пока не могут стопроцентно работать на электроэнергии. На подходе, естественно, новейшие виды двигательных установок, основанные на водороде, но пока они лишь в стадии разработки, и непонятно, успеют ли за 30 лет стопроцентно вытеснить классические движки, чей постепенный переход на различные формы использования природного газа сделает их наиболее экологически дружескими, но не стопроцентно углеродно нейтральными. Обращают на себя внимание недавнешние заявления Польши, что страна к 2050 году не готова будет закрыть всю свою угольную индустрия и закончить внедрение угля в электроэнергетике.
Во-2-х, это вопросец о макроэкономических и социально-экономических последствиях для ЕС реализации «Зеленоватой сделки». ЕС решает сделать «Зеленоватую сделку» главным драйвером не только лишь восстановления экономики опосля пандемии, да и развития в отдаленном будущем. При всем этом предпринимаемые меры не обязаны иметь негативных последствий для рабочих мест в закрываемых либо преобразуемых областях – план специально подчеркивает ценность применимости принципа no person and no place is left behind («ни один человек и ни одно пространство не останутся неохваченными»). Реализация «Зеленоватой сделки», непременно, приведет к бурному развитию ряда областей, в каких будут внедряться инновации и принципно новейшие технологии, но неоспоримые гарантии, что этот процесс абсорбирует высвобождаемую рабочую силу и доходы, пока в руководстве ЕС подабающим образом не представлены.
3-ий вопросец – это стоимость. На первом шаге стоимость смотрится относительно робко – на уровне 100 миллиардов евро в рамках так именуемого механизма справедливого перехода, которые ЕС собирается «мобилизовать» в период 2021–2027 годов для «более затронутых регионов». В целом же издержки на переход к климатически нейтральной экономике оценивается суммарно к 2050 году в 1 трлн евро. Для сопоставления: по данным 2018 года, суммарные расходы на военные цели всех государств ЕС приравнивались 168 миллиардов евро в год, а создание и ожидаемые реализации вакцины Pfizer от COVID-19 – нескольким десяткам млрд. За крайние 15 лет инвестиции в рамках всего ЕС в развитие базисных отраслей варьировались от 125 миллиардов до 50 миллиардов евро в год. При всем этом к 2020 году толика ВИЭ составила 19,7%, чуток не добирая до поставленной цели в 20% по ЕС. Из этого можно прийти к выводу, что триллион евро за 30 лет на реализацию «Зеленоватой сделки» – это, наверняка, весьма жизнеутверждающая оценка на данном шаге, а конечная сумма может значительно вырасти.
Прошлые рассуждения подводят к четвертому вопросцу: как финансировать проект для его удачной реализации в конце концов? Разработан европейский план по реализации «Зеленоватой сделки» – Вкладывательный план для устойчивой Европы (The european green deal’s investment plan – The sustainable europe investment plan). Разумеется, но, что это будет композиция вливаний по полосы различных программ и устройств финансирования в рамках ЕС, с одной стороны, а с иной – это будет за счет бизнеса. При всем этом у почти всех видов бизнеса, как указывает практика в данной нам области, реально не будет выбора, не считая как «зеленеть» за собственный счет, платить экологические сборы либо не делать существовать. Схожее развитие, как показал опыт внедрения Киотского протокола РКИК, нередко ставит «озелененное» создание в нерентабельное положение в ряде государств по сопоставлению, к примеру, с Китаем, которое не попадает под ограничения. Другими словами могут появиться задачи с конкурентоспособностью неких видов продукции из государств ЕС на интернациональных рынках.
Для защиты евро бизнеса ЕК дает ввести углеродный трансграничный сбор, так именуемый Углеродный трансграничный механизм корректировки (Carbon border adjustment mechanism – CBAM). Его сущность заключается в уплате специального вида экологического налога при импорте сделанных вне ЕС продуктов, чье создание имеет высочайший углеродный след. Не считая защитной функции схожий механизм будет заставлять «зеленеть» производителей и экспортеров в ЕС энергоресурсов и энергоемкой продукции из остальных регионов и будет служить типичным доп наружным источником финансирования для реализации «Зеленоватой сделки – 2050».
Пока непонятно, каким будет этот механизм, тем наиболее что его введение может привести к нарушению базисных принципов ВТО. Рассматриваются варианты ввезенной пошлины, где забугорные импортеры, чье создание имеет высочайший углеродный след, будут брать квоты, как их партнеры в Европе. Правила ВТО могут вынудить ЕС ввести заместо ввезенной пошлины собственного рода углеродный налог для всех, применимый на всей терротории ЕС. Но это может привести и к повышению себестоимости местной продукции. Рассматривается и вариант модификации имеющейся Европейской системы торговли квотами, дающей до 2030 года возможность исключения из ограничений неких секторов. Отмена этих льгот, но, будет встречена с мощным неодобрением в ЕС и может иметь политически нехорошие последствия для ряда отраслей экономики. Есть также варианты комбинированного подхода, к примеру введение механизма частичного пересмотра Eвропейской системы торговли квотами (ЕTS), но более лучшая положительная модель пока не разработана.
При всем этом разумеется возникновение заморочек при согласовании единой системы оценки степени углеродного следа меж ЕС и странами, не входящими в ЕС, также способности учета (офф-сета), к примеру, через зеленоватые инвестиции в странах вне ЕС либо активное развитие лесов на территориях ряда государств, включая Россию. Быть может применен опыт в данной нам области, скопленный в прошедшем, к примеру в рамках Киотского протокола. Не случаем, но, ЕС употребляет термин «нетто-углеродо нейтральный» (net-carbon neutral), признавая невозможность 100-процентного перехода на лишь зеленоватые базы производства и в то же время допуская возможность внедрения таковых схем.
Вне зависимости от того, успеет ли ЕС воплотить стопроцентно загаданое в рамках «Сделки-2050», совершенно точно переход к наиболее зеленоватой экономике уже идет полным ходом, а в наиблежайшие годы этот процесс будет лишь усиливаться.
Пути реализации соглашения
В данной нам ситуации все огромные надежды возлагаются на энергетику, основанную на ВИЭ, и транспорт на низкоуглеродных энергоносителях. Это и будет одним из направлений развития. Остальным – улавливание СО2.
Принципиально отметить, что принятая в июле 2020 года «Водородная стратегия ЕС» тесновато связана с главными документами по зеленоватой энергетике, включая «Сделку-2050». Водород считается на данном шаге самым многообещающим кандидатом в качестве энергоносителя как на замещение ископаемых видов горючего, так и как базы для топливных частей, применяемых в различных отраслях экономики, сначала на транспорте. В критериях, когда ВИЭ имеют непостоянный цикл работы, водород может служить средством сохранения энергии, также предоставляет возможность его транспортировать для использования на различных направлениях.
Водород, не считая этого, быть может применен в качестве прекурсора для сотворения аммиака, который тоже рассматривается как вероятный низкоуглеродный источник энергии. Подобные проекты и направления уже предусмотрены некими государственными программками, к примеру Германии и Нидерландов. В Рф также усиливаются водородные акценты энергетической политики. Все наиболее интенсивно ведутся работы по использованию метанола и биометанола как источников энергии. Часть технологий производства метанола основаны на использовании водорода.
Цели уменьшения парниковых выбросов отчасти можно решать и методом улавливания, перевоплощения и сохранения СО2. При всем этом все наиболее реально вырисовываются способности использования и самого СО2 как энергоносителя. Одна из таковых технологий, так же как и в случае с метанолом, употребляет водород, который теснит кислород из углекислого газа.
На первых шагах водород можно соединять с природным газом, придавая крайнему наилучшие энерго и экологические характеристики и в дополнение делая вероятной транспортировку по имеющимся газопроводам.
Беря во внимание «незапятнанный» нрав водорода и многогранные способности его внедрения без помощи других либо для сотворения новейших экологических энергоносителей, он вправду сейчас и обозримый период является энергией грядущего, и потому развитие водородных технологий и становление водородной экономики дозволят Рф не только лишь не утратить рынок ЕС, да и получить весьма мощнейший драйвер развития. Непременно, есть технологические и денежные задачи незамедлительного перехода на водородную энергетику и ее производные, но практика указывает, что в таковых вариантах это вопросец времени, чтоб преодолеть технические задачи, а вкладывательные расходы равномерно падают по мере внедрения.
В связи с сиим следует направить внимание на существенную активизацию научных исследовательских работ в области водородной энергетики в почти всех странах, что находит свое отражение в росте количеств публикаций в ведущих научных журнальчиках мира, также увеличении числа интернациональных научно-практических конференций по водородной теме, в том числе рамках популярных энергетических форумов, основная тема которых не так давно была связана с неуввязками ископаемого горючего. Не считая того, сначала 2021 года наблюдается продолжение активного интернационального взаимодействия «водородного бизнеса», в том числе в рамках сделанного в 2017 году Водородного совета (штаб-квартира в Брюсселе). Членами этого совета являются практически 110 ведущих денежных организаций и компаний мира из различных отраслей, капитализация которых превосходит 15 трлн долл. Разумеется, что мировой бизнес ощутил мощный «запах» средств в водородной энергетике, а это уже суровый фактор для грядущего данной нам отрасли мировой энергетики.
Международное сотрудничество
Разумеется, что такое пристальное внимание к водороду как многообещающему энергоносителю, исследование способностей его хранения, транспортировки, также появление заморочек для остальных видов энергетических ресурсов в критериях межтопливной конкуренции может привести к взрывному развитию почти всех новейших технологических областей.
Во-1-х, это формирование технологий по производству водорода, его сохранению, транспортировке и извлечению требуемой формы энергии. Это послужит драйвером развития таковых сфер, как создание новейших и адаптация имеющихся конвенциональных систем для использования водорода в качестве энергоносителя – движки, турбины; методы его хранения, транспортировки; развитие остальных систем, в том числе топливных частей для транспорта, индустрии и быта. Эти вопросцы обхватывают целые сектора экономики. По разным оценкам, в том числе Водородного совета, для сотворения инфраструктуры водородной энергетики, включая разработку технологий и оборудования в период до 2030 года, в мире будет нужно от 3 трлн до 5 трлн долл.
Во-2-х, это проработка вопросцев, связанных с международными экономическими отношениями, торговлей водородом и водородными технологиями, торговлей квотами на выбросы и т.д.
В-3-х, наблюдается обострение межтопливной конкуренции посреди различных видов получения и использования уже конкретно водорода. К примеру, себестоимость водорода из метана меньше, чем себестоимость водорода, приобретенного методом электролиза с внедрением ВИЭ. Но 1-ый тип связан с выделением СО2 (хотя и намного меньше, чем при использовании ископаемых источников), 2-ой не имеет вредных выбросов. Внедрение ядерной энергии для получения водорода находится поближе к первому типу. Так же обстоит и вопросец с технологиями транспортировки водорода (в сжиженном либо газообразном состоянии) и т.д. С топливными элементами вопросец тоже стоит в рамках баланса цены их производства, цены утилизации самих частей и т.д. Тут весьма принципиальным будет принятие единой экономической систематизации водорода. Сейчас она существует в форме «цветной палитры», где есть зеленоватый, голубой, бирюзовый, желтоватый, карий и остальные водороды, зависимо от начального сырья и способов получения. К этому нужно добавить и биоводород, который определяется время от времени как зеленоватый, а время от времени как самостоятельный вид. Точной принятой дефиниции пока нет, и это будет сказываться на регуляторных и стимулирующих системах, в том числе в нормативно-правовом плане.
В-4-х, безизбежно будут развиваться институциональные структуры координации и регулирования водородной энергетики, в том числе в рамках государственных и интернациональных программ и объединений. В июле 2020 года были одобрены водородные стратегии ЕС, Германии, США, КНР и др., а в Минэнерго Рф принято решение о подготовке таковой стратегии с ролью заинтересованных ведомств и организаций.
В-5-х, формируются и стремительно развиваются новейшие области: водородная экономика, водородные технологии, водородная торговля, водородный маркетинг, водородная геополитика и т.д.
Раздельно необходимо отметить, что все почаще слышно про водородную дипломатию как средство продвижения экспорта и вербования забугорных инвестиций (к примеру, Программка водородной дипломатии Чили). В Нидерландах учрежден пост посла по водороду, который занимает узнаваемый эксперт в области энергетической дипломатии Ноэл ван Хулст. 25 января 2021 года в Брюсселе в качестве дополнения «Зеленоватой сделки» была принята программка развития климатической политики и энергетической дипломатии, в какой принципиальное внимание уделено наружным нюансам водородной энергетики.
В Рф предпринимаются усилия по развитию интернационального водородного сотрудничества с правительственными, деловыми и научными кругами ряда государств. В связи с сиим в МГИМО планируется разработка новейшего направления «Водородные нюансы энергетической дипломатии (экономика и геополитика)», что отыщет отражение в учебных программках и курсах, также научно-исследовательской деятельности в рамках сотрудничества с Минэнерго Рф, ведущими русскими компаниями и реализации программки стратегического академического лидерства МГИМО. Предполагается создание в рамках МГИМО на базе МИЭП МГИМО Центра по исследованиям интернациональных заморочек водородной энергетики (водородной дипломатии).
Источник: